Первые знакомства

Бундур Олег — Первые знакомства

Рубрика: Точка на карте

На втором году моей жизни в Заполярье я купил резиновую лодку. В то время в Кандалакшском заливе Белого моря ловилась разная рыба: селёдка-беломорка, треска, зубатка, камбала, пинагор – такая рыба-шар с колючками, красивая, но несъедобная. А больше всего меня поразила обычная треска. До сих пор я, как и все, кто не живёт по берегам северных морей, видел треску только на рыбных прилавках. Такую замороженную, что жалко даже становилось её и такую твёрдую, что стол можно было проломить. Но треска, выловленная и тут же сваренная или поджаренная – это песня!

Мои домашние, когда я готовил такую треску, сразу предупреждали:
– Нам по два куплета с припевом!

По своей прежней жизни в тогдашнем Ленинграде я считал себя рыбаком заядлым и опытным. Каждые выходные я уезжал километров за двести под Выборг, за Приозерск, в Усть-Лугу и всегда возвращался с рыбой.

Перебравшись в Кандалакшу, я жил в километре от Белого моря и был без рыбы. Я приходил на берег моря, смотрел на рыбаков в лодках, вздыхал и завидовал. Нужна «резинка», в очередной раз решал я, но мешала финансовая причина.

И вот, наконец, я купил. Денег хватило только на какую-то странную лодчонку «Каноэ». Она была двухместной, но почему-то очень коротенькой, с загнутыми носом и кормой, как у индейской пироги.

Я принёс её на берег, накачал и потащил к воде. Рыбаки с воды скептически наблюдали за мной. Все они сидели в проверенных «Нырках» или в дюралевых «Прогрессах».

Я храбро оттолкнулся от берега и погрёб. Хорошо, мой внутренний голос остановил меня довольно скоро. Опустив якорь, я забросил снасть и стал ждать: что первым клюнет – беломорка или треска. А вдруг зубатка! Не клевало.

Рыбаки метрах в тридцати от меня дёргали беломорку и посмеивались. Через час я хотел было заскучать, но не очень-то и поскучаешь на такой лодке. Она вертелась, качалась с борта на борт, с носа на корму, хотя и волны-то нормальной не было.

Вдруг кто-то крикнул:
– Белуха, белуха, вот, рядышком!

Я их, белух этих, раньше не видел и встал в лодке, чтоб лучше рассмотреть. В трёх метрах от меня из воды показалась огромная, тёмно-серебристая спина и, перетекая, медленно уходила под воду. Чтобы увидеть её, можно было и не вставать. Но я уже встал. А в следующее мгновенье был в воде. А вода была ой, не тёплая! Холодная, ледяная даже.

Беломорские рыбаки – люди бывалые. Пока одни выуживали меня из воды, вторые уже кипятили чай, третьи – буксировали мою лодочку.

Через двадцать минут я сидел у костра в сухой одежде с чужого доброго плеча. Пили чай, знакомились, рассказывали, нет, не байки – настоящие рыбацкие истории.

Через неделю свою пирогу я продал другому такому же, как я, храбрецу, а на рыбалку потом плавал в настоящей лодке. Или просто приходил в устье реки Нива, что впадает в Белое море, и с высокого мыса любовался белухами, охотившимися за беломоркой и поднимавшими с воды морских уток и чаек. Или ходил к каналу, пробитому в скальном грунте и нёсшему в море сбросы с наших Нивских ГЭС.

Течение в канале очень быстрое, километров 70. А может 30, но всё равно быстрое. Сюда за косяками сельди приходят тюлени. Насытившись, они начинают развлекаться: поднимаются по каналу против течения, потом переворачиваются на спину и, сложив ласты на груди и подняв усатые мордочки над водою, скатываются вниз по течению, как с горки. И снова, и снова. Каждый раз проплывая мимо, они подмигивали мне, как старому знакомому. Честное слово!