Морковка

Мальчуженко Наталья — Морковка

(очень многозначительная история)

Как сейчас помню. Мне 14 лет, я сижу на уроке русского языка, тупо уставившись на доску. Там мается какой-то бедолага. Я спокойна, как «Титаник» в первый день плавания. Накануне я уже рассказала все, что знала и получила на полную катушку. Я спокойна, но глаз от бедолаги не отрываю.

– Ксюшка, будешь есть? – соседка протягивает мне кусок пирожка с капустой.

– Спасибо, не хочу, – чуть слышно шепчу я.

– Ну и дура, – Лёлька быстро заглатывает кусок ароматного домашнего пирожка, – а яблочко?

– Ты что, спятила? Оно же хрустит.

– И что теперь, голодать? – она сунула в рот кусок сыра, – все же лопают, хоть по сторонам-то посмотри. Что ты на доску уставилась?

Я отвлеклась от вялотекущего истязания у доски и огляделась.

«Мама родная, действительно все едят! Вон Катька на первой (!) парте тщательно пережёвывает бутерброд и бумажной салфеткой ручонку вытирает. А близнецы-то, Головановы – пунцовые, встрепанные, у каждого по яблочному флюсу… наверное, ещё что-то с собой прихватили, потому что дерутся. Ага, это были семечки. Вон, рассыпались. Так, а сзади что зашуршало? Понятно, это Машка шоколадку разворачивает. О, какой запах пошёл! Это Павлов Сережка котлетку интеллигентно по кусочку жрёт. Интересно, неужели Левушка Королёв, пассия моя ненаглядная, тоже к этому жору приобщился? Ну-ну, не ожидала. Этот вообще сушки трескает, да как виртуозно! Хрясь – маленький кусочек откусил, крошки с парты смахнул и снова – хрясь. И сидит как ангелочек.

Что же это с ними, одноклассниками моими дорогими делается – ведь только что в буфете по полной схеме отоварились, включая винегрет с селёдкой, с чаем, с пирожком с курагой.

А я вот не ем на уроках. То ли нет аппетита, то ли у меня такой странный принцип… А, может быть, всё еще впереди…»

– Ксюшкаааа, – я поняла, что нахальная Лёлечка довольно давно дёргает меня за рукав, – посмотри.

Я посмотрела.

Ужас… Беда… Катастрофа… Неожиданность… Чудо… Диво… Красота…

Дивной красоты морковка лежала передо мной – громадная, стройная, почищенная крупными сильными движениями, с влажно поблёскивающими склонами. Единственное, что хотелось сделать с этим видением – быстро съесть. Ну, не съесть, так хоть откусить кусочек. Но как, как откусить от такой особо прочной морковки, мечты кролика, и не хрустнуть на весь класс. Совершенно нет опыта. Лёлька тут же провела со мной краткий курс молодого бойца. Смысл указаний сводился к следующему:
1. Морковку немедленно убрать в парту;

2. Нагнуться так, чтобы голова оказалась примерно на уровне морковки;

3. Откусить вожделенный кусок;

4. Жевать и глотать можно выпрямившись.

В ушах заколотилась барабанная дробь, как в цирке перед рискованным трюком – я приступила к исполнению. Нагнулась и стала запихивать морковку в рот. Тут я оказалась перед мучительным выбором. Если я откушу очень маленький кусочек, то, конечно, всё пройдёт тихо, но радость от запретного плода будет мизерной. Если же кусок окажется размера, достойного моего с трудом сдерживаемого вожделения, то взыграют нервы, и удовольствие будет подпорчено.

Размышляя так, я намечала зубами оптимальную линию укуса. Когда я была на максимальной отметке, случилось страшное – меня вызвали к доске. От неожиданности зубы мои сомкнулись, здоровенный кусок морковки остался во рту, я вскочила и дикими глазами уставилась на учительницу. Положение у меня было незавидное. Морковка – не котлета, сразу не проглотишь. Да что там проглотить, при таком размере откушенного процесс жевания тоже был неосуществим. Об ответе на вопрос можно было и вовсе не думать – я даже мычать не могла. Какие жуткие ошибки мы подчас совершаем. Ну, почему я, например, отказалась от мягонького пирожка?

Плохо помню, что было дальше. Лёлька как-то умудрилась провести раунд переговоров с ничего не понимающей учительницей о моём выходе из класса на несколько минут. Я только кивала в подтверждение.

Я больше никогда даже не пыталась есть на уроках, а морковка стала для меня своеобразным символом. Наверное, таким же, как любая, даже самая маленькая, уже разбившаяся сосулька для оставшихся в живых пассажиров «Титаника».

На этом печальная история заканчивается, но я имею полное авторское право на некоторые обобщения и потому со всей ответственностью заявляю: у каждого человека – своя морковка.