Пальма на животе

Куликова Раиса — Пальма на животе

Наконец-то, ну, наконец-то мама вернулась из своего сана-торного Крыма. Она была коричневая, как шоколадка, а сверкала ну прямо как новенькая игрушечная машина. Мы сели пить чай, и мама стала рассказывать про море, солнце и пальмы, про пальмы, море и солнце. Потом она легла отдохнуть, а я, как обычно, пристроилась у нее под мышкой, как мышка. А мама всё рассказывала и рассказывала. Я не пропускала ни одного её южного слова.

– На что похожи пальмы, мамуленька? Какие они? – спросила я.

– Во! Какие! – ответила мама.

– Она встала на ноги, раскинула руки и растопырила во все сто-роны пальцы.

– Ничего не понятно, – сказала я. – Нарисуй!

– А на чём? – сказала мама, приставив руку ко лбу и осмат-ривая комнату, как капитан с мостика. – Ручку вижу, а вот бумаги нет. А отправляться на поиски опасно, – и мама лениво зевнула. – Объявляли шторм. Ты что не слышала?

– Слышала. Восемь баллов с хвостиком! – улыбнулась я. – А ты, мамуль, пальму нарисуй не на бумаге, а – о! – у меня на животе.

– Хорошая идея. Весёлая! Всё равно вечером я тебя мыть бу-ду.

– Хорошо, что бабушки рядом нет, – хихикнула я подала маме ручку.

– Внимание!!! Впервые в нашей квартире! Наскальная живо-пись, – объявила мама.

—

Не живопись, а животопись, – поправила я её.

—

Верно! Животопись! – засмеялась мама. – На-чи-наю!

И она стала медленно водить ручкой по моему животу. Вскоре на животе появились ствол и длиннющие пальмовые листья. Мне было щекотно, но я терпела ради искусства. Я знаю, ради него все терпят. Но вот мама закончила животопись и поставила под пальмой, как на-стоящий художник, свою подпись.

– Ах, вот она какая красивая! – обрадовалась я, рассматри-вая пальму с макушки, а потом спросила. – А разве пальмы, мам, рас-тут без солнца?

– Не растут, – согласилась она. И нарисовала сразу два солнца над пальмой!

– Ура! –закричала я – Моя пальма с двумя солнышками на го-лове!

Вдруг за стеной включили «Чунга-Чангу». Это любимая песня нашего пятилетнего соседа. Моя пальма сразу почувствовала родную музыку, и ей захотелось танцевать. И тогда мы вместе с пальмой ста-ли плясать и петь: «Чунга-Чанга» – лето круглый год», – пела пальма неслышно. «Чунга-Чанга» – синий небосвод!» – пела я громко за дво-их. Мама тоже танцевала, но только лёжа, одними ногами. А когда песня закончилась, порозовевшая мама засмеялась, обмахиваясь рука-ми: – Фу… До чего жарко… И зачем я сразу два солнца нарисовала? Ну, прямо дышать нечем…

– Точно нечем, – засмеялась я и поцеловала свою шоколадную маму, а потом опять спряталась, как мышка, у мамы под мышкой.

И мы… уснули.