Чарльз Диккенс. Волшебная косточка
Демурова Нина — Чарльз Диккенс. Волшебная косточка
Рубрика: Перевод
Художник: Полякова Анна
Жил некогда король со своей королевой, и был он храбрейшим из мужчин, а она – прекраснейшей из женщин.
Король ради заработка служил клерком в конторе, а королева была дочерью деревенского лекаря. У них было девятнадцать детей, и число их всё время росло. Семнадцать королевских детишек приглядывали за новорождённым, а Алиса, самая старшая, приглядывала за ними всеми. Милым крошкам было от семи лет до семи месяцев.
Ну вот, а теперь продолжим наш рассказ. Однажды король отправился на службу, а по дороге заглянул в рыбную лавку, чтобы купить фунта полтора лососины подальше от хвоста: именно такую королева, которая была неплохой хозяйкой, просила его прислать к обеду. Мистер Маринад, хозяин лавки, промолвил:
– Конечно, сэр. Прикажете ещё что-нибудь? До свидания, сэр.
И король грустно поплёлся дальше. До жалованья было ещё далеко, а кое-кто из прелестных крошек уже порядочно вырос из своей одёжки.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как его догнал посыльный мистера Маринада.
– Сэр, – сказал он, – а ведь вы не заметили старую даму у нас в лавке.
– Какую даму? – удивился король. – Я никакой дамы там не видел.
Немудрено! Король не заметил старой дамы, потому что для него она была невидимой. А вот Маринадный мальчишка видел её прекрасно. Ведь он так свирепо швырял рыбу и так плескал и брызгал водой во все стороны, что ей пришлось обнаружить себя, иначе он испортил бы ей всё платье!
Тут подоспела и сама старая дама. Одета она была очень нарядно – в платье из переливчатого шёлка (самого высокого качества!), благоухающее сухой лавандой.
– Король Уоткинс I, не так ли? – строго спросила старушка.
– Да, – подтвердил король, – моя фамилия Уоткинс.
– Папенька, если не ошибаюсь, прелестной принцессы Алисы?
– И восемнадцати других милых крошек, – отвечал король.
– Так слушай! Ты идёшь в контору, – сказала старушка.
Тут короля осенило: старушка-то была, конечно, фея, иначе откуда бы ей всё это знать?
– Ты прав, – проговорила старушка, читая его мысли. – Я добрая морская фея Грандмарина. Слушай меня внимательно! Придёшь домой к обеду, пригласи принцессу Алису отведать лососины, которую ты только что купил. Да сделай это полюбезнее!
– А может, лососина ей вредна? – возразил король.
Тут старушка так рассердилась, что король не на шутку встревожился и покорно принёс ей свои извинения.
– Только и слышишь теперь: то одно вредно, то другое, – вскричала старушка с величайшим презрением. – Не жадничай! Ты, видно, хочешь съесть всю лососину сам!
Король опустил голову и сказал, что больше никогда не будет говорить «вредно».
– То-то, – фыркнула фея Грандмарина. – Так вот, когда прелестная принцесса Алиса согласится откушать лососины – думаю, что именно так оно и будет, – ты увидишь, что она оставит на тарелке косточку. Вели ей высушить её, поскоблить и отполировать так, чтобы она заблестела, словно перламутровая. Это ей мой подарок. Пусть бережёт его!
—
И это всё? – спросил король.
– Имейте же терпение, сэр! – пуще прежнего рассердилась фея Грандмарина. – Не прерывайте людей на середине, дайте им договорить до конца! Что за привычка у этих взрослых! Вечно вы так!
Король снова опустил голову и сказал, что никогда больше не будет так поступать.
– То-то, – сказала фея Грандмарина. – Передай принцессе Алисе от меня поцелуй и скажи ей, что это волшебный подарок, которым можно воспользоваться лишь один-единственный раз. Он принесёт ей в тот единственный раз всё, чего она только ни пожелает, но при одном условии: пусть пожелает в нужное время. Вот и всё. Смотри не забудь чего-нибудь!
Король открыл было рот, чтобы попросить объяснений, но тут фея ужасно разгневалась.
– Перестаньте, сэр! – закричала она, топнув ногой. – Объясни им то, объясни другое! Ещё чего недоставало! Только и требуют всяких объяснений! Никаких объяснений! Вот ещё! Надоели мне эти взрослые с их бесконечными объяснениями!
Король очень испугался, сказал, что весьма сожалеет, если нечаянно обидел её, и что никогда больше не станет требовать никаких объяснений.
– То-то, – сказала фея. – Только попробуй!
И с этими словами она исчезла, а король побрёл своей дорогой. Он шёл и шёл, пока не пришёл, наконец, в контору. Там он принялся за писанину и строчил, строчил, строчил до тех пор, пока не пришло время возвращаться домой. Дома он любезно, как и велела ему фея, пригласил принцессу Алису отведать лососины, что она и сделала с большим удовольствием. Покончив с лососиной, она оставила, как и предсказала фея, на тарелке косточку, и когда король передал ей слова феи, принцесса Алиса с величайшей осторожностью вытерла её, поскоблила, а потом отполировала так, что она заблестела, словно перламутровая.
Ну а когда на следующее утро королева проснулась и совсем уже собралась встать, она вдруг вскричала:
– О горе! Горе! Ах, моя голова! Моя голова!
И упала в обморок.
Принцесса Алиса, которая в эту минуту как раз заглянула в спальню, чтобы справиться насчет завтрака, очень встревожилась, увидев свою высочайшую родительницу в таком состоянии, и позвонила Пегги (так звали лорда-камергера). Но, вспомнив, где стоит флакон с нюхательной солью, она вскарабкалась на стул и достала его сама. Потом она вскарабкалась на другой стул, стоявший возле высочайшего ложа, и поднесла флакон к носу королевы; потом спрыгнула со стула и принесла воды; потом снова взобралась на стул и намочила высочайшее чело – словом, когда лорд-камергер Пегги вошла, наконец, в спальню, ей осталось только сказать:
– Ах ты, моя умница! Я и сама не справилась бы с этим лучше!
Но самое худшее было ещё впереди. Да, впереди! Королева совсем разболелась и долгое время не вставала с постели. А принцесса Алиса усмиряла семнадцать юных принцев и принцесс, и одевала, и переодевала, и баюкала новорожденного, и кипятила чайник, и разогревала суп, и подметала пол, и давала королеве лекарство, и ухаживала за ней, и делала всё, что могла, и ей было так некогда, некогда, некогда – трудно себе даже представить, до чего ей было некогда. Дело в том, что слуг во дворце было немного, и на то имелось три причины: во-первых, у короля было худо с деньгами, во-вторых, ему всё никак не давали прибавку, и в-третьих, до получки было так далеко, что она казалась королю далёкой, словно крошечная звёздочка в небе.
Но где же была волшебная косточка в то утро, когда королева упала в обморок? Как где? В кармане у принцессы Алисы! Она совсем уже было вынула её, чтоб привести королеву в чувство, но передумала и принялась искать флакон с нюхательной солью.
Как только королева в то утро пришла в себя и задремала, принцесса Алиса бросилась наверх, чтобы поведать свою величайшую тайну герцогине, которая была её величайшей подругой. Правда, все считали её просто куклой, но на самом деле она была герцогиней, хотя, кроме принцессы, об этом никто и не знал.
Величайшая тайна касалась, конечно, волшебной косточки, о которой герцогиня была уже достаточно наслышана, – ведь принцесса всё-всё ей рассказывала. Опустившись на колени у кровати, на которой, широко открыв глаза, лежала герцогиня, как всегда, нарядно одетая и причёсанная, принцесса прошептала ей на ухо свою тайну.
Герцогиня улыбнулась и кивнула. Все, наверно, думали, что она не умеет кивать и улыбаться, но герцогиня частенько улыбалась и кивала, хотя никто, кроме принцессы, этого не видел.
А потом принцесса Алиса поспешила вниз к постели больной королевы. Во всё время болезни королевы она частенько там сидела, и каждый вечер вместе с ней сидел и король.
И каждый вечер король бросал на неё искоса взгляды, недоумевая, почему она не воспользуется волшебной косточкой.
Всякий раз, заметив его недовольный взгляд, принцесса бежала наверх, и снова шептала герцогине на ухо свою тайну.
– Они думают, – говорила она при этом, – что мы, дети, ничего не понимаем!
И герцогиня, хотя и была чрезвычайно светской дамой, подмигивала принцессе Алисе.
– Алиса! – сказал король как-то вечером, когда принцесса пришла пожелать ему спокойной ночи.
– Да, папочка?
– Что случилось с волшебной косточкой?
– Она у меня в кармане, папочка.
– Я думал, ты её потеряла.
– Нет, папочка!
– Или забыла про неё?
– Нет, папочка, не забыла.
Вот ведь какая история.
А потом как-то гнусный кусачий мопс-коротышка, что жил по соседству, бросился на одного из юных принцев, когда тот возвращался домой из школы, и напугал его до полусмерти. Принц так стучал в окно, что разбил стекло, порезал себе руку, и кровь стала капать, капать, капать наземь. Когда семнадцать других юных принцев и принцесс увидели, как она капает, капает, капает наземь, они тоже перепугались до полусмерти и стали так орать, что все семнадцать разом почернели от крика. Но принцесса Алиса ладошкой зажала – один за другим – все семнадцать орущих ртов и уговорила всех замолкнуть ради больной королевы. Потом она промыла рану пострадавшего принца прохладной водой под пристальным взглядом… дважды семнадцать – тридцать четыре… четыре пишем, три в уме… – тридцати четырёх глаз, и проверила, не осталось ли в ранке осколков – к счастью, их там не оказалось. А потом она сказала двум принцам, двум малышам-крепышам с толстыми ножками:
– Принесите-ка мне королевский мешок с ветошью, мне нужно кое-что распороть, раскроить, сметать и смекнуть.
Двое принцев-крепышей стащили с полки королевский мешок с ветошью и приволокли его к принцессе Алисе; та уселась на пол с огромными ножницами, иголкой и нитками и что-то распорола, раскроила, сметала и смекнула, как лучше сделать повязку. Она подвязала принцу руку, и повязка оказалась как раз той длины, какая требовалась. А когда всё было кончено, она подняла глаза и увидела короля, своего папеньку, который заглядывал в комнату.
– Алиса!
– Да, папочка?
– Ты что это тут делала?
– Порола, кроила, сметывала.
– А где же волшебная косточка?
– В кармане, папочка!
– Я думал, ты её потеряла.
– Нет, папочка!
– Или забыла про неё?
– Нет, папочка, не забыла.
После этого она побежала наверх к герцогине и рассказала ей о том, что случилось, и герцогиня встряхнула льняными кудряшками и улыбнулась розовыми губами.
Вот так оно всё и шло!
А потом как-то самый младший из принцев взял и завалился под камин. Прямо под каминную решетку. Остальные семнадцать юных принцев и принцесс давно уже привыкли к тому, что они вечно падают то в камин, то с лестницы, то под лестницу, ну а малыш ещё не привык, и рожица у него вся вспухла, а под глазом вскочил синяк. Как это он, бедняжка, умудрился завалиться под камин? Да просто скатился с колен у принцессы Алисы! А как это она его не удержала? Да у неё руки были заняты – она сидела в кухне у огня и чистила репу к обеду, да ещё кухаркин фартук – такой огромный! – опутал её с ног до головы. А почему она чистила репу? Да потому, что как раз в это утро королевская кухарка сбежала из дворца вместе со своим возлюбленным, высоченным и вечно пьяным солдатом.
Семнадцать юных принцев и принцесс, которые всегда рады были пореветь, только дай им повод, зарыдали и заорали в голос. Но принцесса Алиса, хоть и сама не смогла поначалу удержаться от слез, быстро взяла себя в руки, вспомнив про больную королеву (та уже шла на поправку, и её нельзя было волновать), и кротко сказала:
– А ну, заткните глотки, мерзкие вы мартышки! Сейчас же перестаньте орать! Дайте мне осмотреть малыша!
Осмотрев малыша, она убедилась, что он ничего себе не сломал, приложила холодный утюг к синяку, приголубила его, и он уснул спокойным сном у неё на руках. И тогда она сказала семнадцати юным принцам и принцессам:
– Не хочется мне спускать его с рук – вдруг он проснется и снова расплачется. Знаете что? Вы будете у меня поварятами!
Услышав это, все семнадцать юных принцев и принцесс запрыгали от радости и принялись мастерить себе поварские колпаки из старых газет. Одному она дала соль, другому – крупу, третьему – петрушку и сельдерюшку, четвёртому – репу, пятому – морковку, шестому – лук, и все они превратились в поварят и занялись делом. А принцесса Алиса сидела среди всей этой кутерьмы с малышом на руках.
Наконец, обед был готов, и малыш проснулся с ангельской улыбкой на устах и был доверен самой тихой из юных принцесс, а Алиса стала разливать суп, предварительно загнав остальных юных принцев и принцесс в самый дальний угол, чтобы как-нибудь ненароком – вечно они лезут под руку! – не брызнуть на них кипящим супом. Оказавшись в тарелках, суп так заблагоухал, словно в кухне вдруг расцвела тысяча фиалок (разумеется, съедобных!), и все захлопали в ладоши. Даже малыш захлопал в ладоши, несмотря на свою распухшую мордочку, и выглядел он при этом так забавно, что все семнадцать юных принцев и принцесс прямо покатились со смеху. На что принцесса Алиса сказала:
– Смейтесь себе на здоровье! После обеда мы устроим ему мягкое гнёздышко на полу – пусть посмотрит на танец семнадцати поварят.
Семнадцать юных принцев и принцесс ещё пуще обрадовались и живо съели весь суп, и вымыли все тарелки, и убрали со стола, и сдвинули стол в угол. И тогда все они в своих поварских колпаках проплясали перед принцессой Алисой в её огромном фартуке танец семнадцати поварят перед сияющим малышом, который забыл и про синяк, и про боль, и тихо мурлыкал от счастья.
Тут принцесса Алиса снова заметила своего папеньку, короля Уоткинса I. Он стоял на пороге и заглядывал в кухню.
– Что это ты тут делаешь, Алиса?
– Варю и жарю, папочка.
– А еще что ты делала, Алиса?
– Веселила малышей, папочка.
– А где волшебная косточка, Алиса?
– У меня в кармане, папочка.
– Может, ты её потеряла?
– О нет, папочка!
– Или забыла про неё?
– Как можно, папочка!
Тут король сел к столу, уронил голову на руки и так тяжело вздохнул, что все семнадцать юных принцев и принцесс на цыпочках выскользнули из кухни, оставив его наедине с Алисой и улыбающимся малышом.
– Что-нибудь случилось, папочка?
– Я вконец обнищал, дитя моё.
– У тебя совсем нет денег?
– Ни гроша, дитя моё.
– Разве нельзя их достать?
– Никак, дитя моё, – сказал король. – Я старался изо всех сил, я испробовал все средства, и всё напрасно!
Услышав эти слова, принцесса Алиса сунула руку в карман, где хранилась волшебная косточка.
– Папочка, – сказала она, – если мы старались изо всех сил и испробовали все средства, значит, мы сделали всё, что могли?
– Безусловно, Алисочка!
– Если мы сделали всё, что могли, и ничего у нас не вышло, значит, пришло время просить помощи у других!
Это и была та самая тайна, которую принцесса Алиса открыла сама, поразмыслив как следует над словами доброй феи Грандмарины. О ней-то она и шепталась так часто с герцогиней, своей прелестной светской подругой.
Тут Алиса вынула из кармана волшебную косточку, поцеловала её и сказала:
– Хочу, чтоб сегодня же выдали жалованье!
И тут же королевское жалованье посыпалось из каминной трубы прямо на пол!
Но это еще не всё! Далеко не всё! То есть прямо-таки совсем не всё! Потому что вслед за жалованьем появилась добрая фея Грандмарина. Она сидела в карете, запряженной четверкой… нет, не лошадей, а павлинов, а на запятках стоял Маринадный мальчишка, разодетый в пух и прах, в треуголке, напудренном парике, в розовых шёлковых чулках, с жезлом и букетом в руках. Маринадный мальчишка спрыгнул на землю, снял шляпу и с необычайной учтивостью (он изменился до неузнаваемости – вот что значит волшебство!) высадил добрую фею Грандмарину из кареты. Фея же совсем не изменилась – на ней было всё то же платье из переливчатого шёлка (самого высокого качества), благоухающее сухой лавандой, только в руках она держала усыпанный драгоценностями веер.
– Алиса, душечка, – сказала фея с очаровательной улыбкой, – здравствуй! Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. Поцелуй же меня!
Принцесса Алиса обняла её. А потом Грандмарина повернулась к королю и довольно строго спросила;
– А вы как себя ведёте? Хорошо? Вы ведь король!
Король выразил надежду, что фея не ошиблась.
– Надеюсь, теперь-то вы понимаете, почему моя милая Алисочка (тут фея поцеловала принцессу) не прибегла к помощи волшебной косточки раньше?
Король смиренно поклонился.
– То-то! А раньше не понимали?
Король поклонился ещё смиреннее.
– Больше вам ничего объяснять не надо?
– Нет,– смущённо проговорил король.
– То-то! – сказала фея и пожелала ему счастья.
Тут фея взмахнула веером, и в кухню вошла королева в великолепнейшем наряде, а за ней все семнадцать юных принцев и принцесс, одетые с головы до ног во всё новое,– и всё им точно впору, и ничуть не мало, и в швах большие запасы, чтобы выпустить, когда они подрастут. Тут фея легонько ударила веером принцессу Алису, и огромный фартук внезапно исчез – под ним оказался подвенечный наряд неописуемой красоты, а на голове у Алисы появился венок с серебристой вуалью.
А потом кухонный стол на глазах у всей компании превратился в прекраснейший зеркальный шкаф розового дерева с зеркалом, а когда принцесса Алиса открыла его, то увидела внутри множество платьев – и все её размера! А в кухню вбежал малыш,– а ведь вчера он ещё и ходить не умел! – и синяка у него как не бывало! Тут Грандмарина попросила, чтобы её представили герцогине, и когда герцогиню доставили вниз, они обменялись множеством любезностей.
Фея и герцогиня пошептались, после чего фея громко сказала:
– А я-то думала, что она вам об этом сказала!
И, повернувшись к королю и королеве, Грандмарина прибавила:
– Мы едем на поиски принца Кое-кто! Просим почтить нас своим присутствием через полчаса.
Грандмарина вместе с принцессой Алисой села в карету, а Маринадный мальчишка подсадил герцогиню, которая устроилась на противоположном сиденье, поднял ступеньку, вскочил на запятки, павлины полетели, а хвосты их полетели за ними.
Принц Кое-кто сидел в одиночестве и ел постный сахар, ожидая, когда ему исполнится девяносто лет. Увидев, что в окно влетели павлины, запряженные в карету, он тут же понял, что сейчас случится что-то необыкновенное.
– Принц, – сказала Грандмарина, – я привезла вам невесту.
Едва фея выговорила эти слова, как принц Кое-кто изменился в лице, куртка и плисовые штаны у него превратились в бархатный наряд персикового цвета, волосы завились в кудри, а в окно влетела шляпа с пером и плюхнулась прямо ему на голову. По приглашению феи он сел в карету и возобновил своё знакомство с герцогиней, с которой он уже и раньше встречался.
На свадьбе присутствовали все друзья и родные принца, и все друзья и родные принцессы Алисы, и семнадцать юных принцев и принцесс, и малыш, и целая толпа соседей. Всё было как в сказке! Подружкой невесты была герцогиня – её посадили повыше, чтобы ей всё было видно. А потом Грандмарина устроила роскошный пир в честь новобрачных, на котором еды и питья было сверх всякой меры. Свадебный пирог был весь разукрашен белыми шёлковыми лентами, серебряной фольгой и белыми лилиями, а в окружности у него было сорок два ярда.
После того, как Грандмарина подняла тост за здоровье юной четы, а принц Кое-кто произнёс речь, и все прокричали «гип-гип-ура!», Грандмарина объявила королю и королеве, что жалованье теперь будут платить вдвое чаще, а в високосный год – даже втрое. Потом, повернувшись к принцу Кое-кто и Алисе, она сказала:
– Мои дорогие, у вас будет тридцать пять детей, семнадцать мальчиков и восемнадцать девочек, и все они будут красивыми и послушными. Волосы у них у всех будут виться сами. Кори у них никогда не будет, а коклюшем они переболеют ещё до рождения.
Услышав эти радостные вести, все снова прокричали «гип-гип-ура!».
– Остается только, – сказала Грандмарина в заключение, – покончить с волшебной косточкой.
И она взяла косточку из рук принцессы Алисы, и та тут же полетела прямо в глотку гнусному, кусачему коротышке-мопсу. Мопс подавился и скончался в страшных конвульсиях.
