Смерть и двоечник
Силин Сергей — Смерть и двоечник
К каждому человеку рано или поздно приходит Смерть. Пришла она однажды и к Задирашкину. По случаю.
Случай был такой. Задирашкин лежал в постели с температурой, слабый и незадиристый, даже хулиганить не мог – болел гриппом.
Присела Смерть возле него на постель и спрашивает:
– Ты почему до сих пор заявление не написал?
– Какое заявление? – хрипит Задирашкин.
– Какое, какое… О смерти. Пиши скорее, мне некогда.
– А у меня ручки нет, – привычно отвечает Задирашкин.
– А-а, ручки нет! ладно. Тебе с какой пастой: синей, черной, фиолетовой? А может, ты напоследок желаешь красно-зеленой побаловаться?
Оранжевую хочу! – шепчет Задирашкин.
– Пожалуйста.
Открыла Смерть «дипломат», достала из него набор ручек, нашла нужную.
– А у меня тетрадки нет, – говорит Задирашкин.
– А мне тетрадка и не нужна, – говорит Смерть. – Заявление на большом листе бумаги писать положено. А еще лучше на бланке. Вот на этом!
И дает Задирашкину свой фирменный бланк.
А чтобы писать удобнее было, под голову ему толстую энциклопедию «Религии мира» подкладывает, а под бланк – книгу «Жизнь после смерти» с иллюстрациями.
– Пиши!
Делать нечего, стал Задирашкин писать заявление о смерти:
Заивление
Но Смерть ошибку в слове сразу увидела, схватила листок, порвала на мелкие кусочки и говорит:
– Без ошибок пиши!
И дала Задирашкину новый бланк.
Заевление
– написал Задирашкин и опять не угадал.
Опять выхватила Смерть у него листок, опять порвала на мелкие кусочки. Да как затопает ногами, как закричит:
– Неправильно пишешь! Пиши снова!
Подумал, подумал Задирашкин и вывел:
Зоявление
Ну, тут Смерть совсем из себя вышла.
– Смеяться надо мной вздумал?…
– Что вы, тетенька, – шмыгает носом Задирашкин. – Нисколечко я над вами не смеюсь. Двоечник я, а может, уже и второгодник. Правильно ни одного слова написать не могу. Пожалейте! Возьмите меня без заявления!
– Ишь чего захотел! – говорит Смерть. – Без заявления не положено! В общем так. Сначала писать как следует научись, а потом меня жди!
И дверью хлопнула.
Может, и вернулась бы когда-никогда, но на беду Замарашкин через два дня выздоровел. А насчет того, чтобы писать как следует, так он об этом с тех пор и думать боится.
