Старая дружба
Петрушевская Людмила — Старая дружба
На одной полке стояли радио и глобус.
Глобус молчал, а радио говорило, не умолкая, и рассказывало про погоду, про уличное движение, про политику, и как солить грибы и сохранять рябину, и пело, шептало, выло и грохотало – и страшно надоело глобусу.
Глобус говорил:
– Как же ты мне надоела, болтливая коробка, старая трещотка, у меня гудит голова от тебя, пустая башка без мозгов, дудка, в которую все дудят, кому не лень, а своего мнения нет, и ума ни на грош!
И он крутил головой от возмущения.
А как раз напротив полки, на комоде, стояли часы и молча тикали, изображая на своём круглом лице усиленный труд.
Иногда часы возражали глобусу, что ведь радио на работе, понял или нет? Оно пропадает буквально на службе, некогда слово лишнее произнести, и мы с ним – тут часы делали оп-ля! и переходили на следующую цифру – мы с ним всё время в труде, в напряжении, не то что некоторые.
Часы имели в виду глобус, разумеется.
Глобус возражал:
– Мне и не надо напрягаться и трудиться, меня просто надо уметь читать, поняли вы?
– Ну что там написано мелкими буквами, – тикали часы, – кто это будет копаться? Вот мы, я и радио, мы сразу понятны всем! Трик-тряк, трик-тряк.
Глобус иногда даже пытался спорить с радио.
Радио скажет: такое-то время столько-то минут.
А глобус:
– Сами не слепые, часы вон они.
Радио объявляет:
– Час музыки!
А глобус:
– Ой, бедные мои ушки!
Причём радио никогда не спорило с глобусом и не возражало ему: было некогда.
И глобус возмущался: подумаешь, какой гордый! А вот часы возражали:
– Глобус, ты круглый дурак, у радио нет ни секунды тебе отвечать! Если бы мы разговаривали со всеми нашими клиентами, работать было бы некогда!
– А оно как неживое, это радио, – кипятился глобус, крутя башкой, – пустое место, даже сказать ничего не может, механизм!
– Ну и что, ну и механизм, да, мы такие, – возражали часы, – это ты пустое место, а мы полные!
Кончилось дело тем, что глобус, рассерженный сверх меры, так стал крутить своей круглой башкой, что раскачался, стукнул радиоприёмник, потерял равновесие, и они вместе, как два брата, свалились с полки.
И глобус раскололся ровно напополам, на восточное и западное полушария, и Америка укатилась под диван, а Азия с Африкой и Европой остались посреди комнаты на подставке с торчащим гвоздём…
Что касается радиоприёмника, то он больше не говорил ничего.
Часы тикали – трик-трюк, вечная память, нет слов, мысли о вас долго сохранятся в наших сердцах, кто упал, тот пропал.
И радио с глобусом вынесли на помойку.
Азия с Африкой и Европой лежали в тесной компании с банкой из-под краски, группой картофельных очистков и старым букетом.
Американское же полушарие накрыло собой две куриных головки и старый журнал.
Что же касается радиоприёмника, то на нём лежал драный резиновый сапог только что из лужи, а вокруг красовалось целая россыпь яичных скорлуп.
Азия с Европой и Австралией кричали в сторону радио, что сожалеют, так все нелепо получилось, Америка же твердила, задыхаясь от запаха куриных головок, что надо было терпеть и терпеть, а радиоприёмник мужественно молчал в своём окружении из яичной скорлупы и под грязным сапогом.
Что делать, пришли такие времена!
– Как вы там? – спрашивали Африка с Австралией. – Как, держитесь?
– Спасибо, – хрипло шептало радио из одной только вежливости (сапог давил на темечко), – спасибо.
Конечно, какое там спасибо, но что ещё можно было сказать!
Вот тут-то мимо и прошёл старичок-помоишник, бедный человек, который заглядывал в мусорные баки и выуживал оттуда полезные вещи: мало ли что выбрасывают добрые люди!
В конце концов, всё окажется на помойке!
Тем он и промышлял.
Старичок увидел половинку глобуса с Европой и Азией на подставке и с торчащим гвоздём и пожалел себя: у него никогда не было глобуса, начиная со времён детского садика.
Старичок не поленился, потеснил старый букет и добыл из картофельных очистков эти полглобуса, а потом порылся и нашел вторую половинку, ура!
Затем старик обнаружил абсолютно целенький радиоприёмничек, которого у него тоже на данный момент не было.
Старичок принёс помойных жителей домой, сначала красиво заклеил глобус, незаметно, изнутри, чтобы все острова и океаны сошлись между собой.
Потом он потряс радиоприёмник, приложил его к уху, и вдруг радио заговорило!
Запело, заскрежетало, задудело!
Вот была радость!
Старичок поставил обе свои находки рядом на стол, тоже недавно принесённый и совсем целый, если не считать одной ноги, ну да стол прекрасно опирался и на подоконник.
Старичок выслушал известия по радио и тут же покрутил глобус и нашёл все названные диктором города!
То есть это было полное счастье для всех.
Глобус говорил, что он страшно рад, что много вертится по работе, что сотрудничает теперь с радио.
Радиоприёмник в ответ в двадцать первый раз предсказывал погоду.
– Да что вы, – вежливо удивлялся глобус снова и снова. – Надо же!
Он всячески старался лишний раз похвалить радио.
Не потому что понял, как опасно ругаться и тем более драться головой: разобьёшь ту же голову.
А потому, что ему очень понравилось, как разбитое радио ни словечком не упрекнуло его, лёжа на помойке.
Оно тогда тихо и вежливо сказало «спасибо».
И вот в этот момент глобус понял, какого друга он потерял!
Но всё кончилось прекрасно, как вы поняли.
