Ночной мир Ай-айев
Востоков Станислав — Ночной мир Ай-айев
Рубрика: Клуб шерстяных человечков
В 12 номере «Кукумбера» за прошлый год мы начали публиковать истории Санислава Востокова о том, как ему довелось работать в зверинце Джералда Даррелла в Австралии. Читайте продолжение.
Я послушно следовал за служительницей зоопарка, её звали Эуленетт. Мы пересекли двор и вошли в забитый эхом полукруглый проход в животе здания администрации. Миновав дверь с отдающей колдовством надписью: «Ночной мир ай-айев», мы оказались где-то по ту сторону Земли, в мире гораздо менее заселенном. Здесь была гулкая и звенящая темнота. Стены уходили в клубящийся сумрак. Помещение было похоже на прекрасный дворец, заколдованный в архейскую пору мелким, но очень чёрным магом. Казалось, что дворец, тяжело дыша жесткими кирпичными стенами, ожидает доброго сказочного героя для своего освобождения. Но этим героем был явно не я.
Эуленетт взяла ведро с кормушками и, оглянувшись на мою мелкую фигуру под великанским сводом, хриплым разбойничьим голосом крикнула:
– Ты хочешь поставить кормушки ай-айям?
«Хочу ли я ПОСТАВИТЬ КОРМУШКИ АЙ-АЯМ?»
– КОНЕЧНО, ХОЧУ!!! – сказал я, и чёрный замок, рухнув пепельной кучей, освободил из отсыревших вековых объятий прекрасный хрустальный дворец. Он светился узорами из восточных топазов и рубинов, а стены вознеслись на резных колоннах к яркому небесно-голубому потолку, украшенному ажурной росписью и резьбой.
Я схватил из рук Эуленетт кормушку и произнёс всего одно слово:
– Куда?
Эуленетт кивнула наверх, и я пополз по пластиковой поверхности, удачно подражающей выпуклой скале.
Добравшись до места, где скала делала горизонтальный поворот, я крикнул вниз:
– Сюда?
– Well! – ответила Эуленетт.
Дрожа от радостного предчувствия, я спустился к Эуленетт. Она к тому моменту навтыкала по всей скале начинённые червями трубки. Трубки вокруг мерцали, словно жёлтые деревянные сталагмиты, и тут раздался сухой стук, словно кто-то бил друг об дружку китайскими палочками. Потом к первой паре палочек присоединилась вторая.
– Давай выйдем, – сказала Эуленетт, – они нервничают.
Я вышел наружу и тут же прилип к витрине. Звуки от китайских палочек сложились в заводную трескучую дробь. Потом из-за края обрыва появился, словно знахарь в колдовском народном танце, ай–ай. НАСТОЯЩИЙ, ЖИВОЙ АЙ-АЙ! Одновременно, с другой стороны отражением первого поплыл вниз второй зверь. Он также то и дело потрескивал. А я никак не мог понять, где же у него китайские палочки.
Моя душа витала в голубых облаках, гораздо выше замка, в котором находилось мое тело. Я наслаждался видом ай-айев.
Они целеустремленно двигались к кормушкам, выставив вперед сухой указательный перст, словно драгоценный инструмент.
Ай-айи были похожи на двух старых троллей. Неспешно, но уверенно они пробрались к еде и принялись колдовать над чашками, словно скрюченные миллионолетним ревматизмом. При этом вид у них был гораздо более хищный, чем я ожидал.
Ай-айи мелкими судорожными движениями подхватывали кусочки фруктов страшенными, крючковатыми резцами. Затем, коротко подкидывая, отправляли в неожиданно просторные рты. Время от времени, заглотив очередную порцию, тролли прислушивались к получающемуся от неё в животе звуку. Видимо, звуки были правильные, потому что ай-айи кивали и торопливо продолжали закидывать фрукты в объёмные рты. Я так и видел, как еда сваливается во внутреннее помещение ай-ая и заполняет всё его темное пространство.
Я подумал, что ещё они походят на две старые щётки, обладающие ненормальным аппетитом. Щётки неторопливо забросали всё содержимое никелированных чашек в свои тёмные глубины, тщательно обстукали внутренности кормушек – не осталось ли чего? Потом они повернули лица к стеклу. Головы явно были рассчитаны на более крупного зверя и неожиданно заканчивались в районе лба и висков. Лицу бы ещё идти и идти, дальше к затылку. А оно раз, и уже затылок. А где же лоб? Спереди оно заканчивалось двумя моржового вида резцами. Лишняя часть неловко скроенного лица торчала сверху большими плоскими ушами. Она все время двигалась, видимо чувствовала себя неуютно и хотела встать на место.
Обнаружив, что кормушки пусты, ай-аи с горькой обидой обратили к нам свои сэкономленные головы. Вздохнув, щётковые тролли смирились с судьбой и поползли длинными, отпоротыми от старого пальто, воротниками по изгибающейся поверхности скалы. Время от времени воротники замирали возле тускло желтеющих деревянных сталагмитов бамбука и засовывали в них темный палец. Затем вскрикивали от радости и извлекали содержимое. Корявый палец, словно людоедская вилка, начинал метаться между трубкой и желтоватым ртом. От вида этой еды делалось неуютно. А тролли потрескивали от удовольствия и мелко трясли ушами. Покончив с очередной трубкой, они облизывали её, будто пустую банку из-под сметаны и, снова вздохнув, струились дальше. Иногда две меховые полоски аппетитно выглаживали языком палец, и мерещилось, что сейчас они снимут его с ладони и заткнут за пояс, будто использованный столовый прибор.
