Пулька

Аромштам Марина — Пулька

Из книги «Мохнатый ребенок». Печатается с сокращениями. Другие рассказы про кота Марсика читайте в №3-2009, №9-2008, №4-2007.

За три дня до отъезда на дачу мама с папой отправились в зоомагазин покупать для Марсика перевозку.

Сумки и клетки-перевозки занимали целую полку. Их было видов семь или восемь. Поэтому мама с папой растерялись.

– Вы не посоветуете, что нам купить? – немного смущаясь, обратился к продавцу папа. – Какую перевозку для кота?

– Да хоть эту! Не перевозка – мечта! – сказал продавец и достал с полки клетку величиной с небольшой дом. У клетки были цветные застёжки, резные ставеньки, ажурные решётки на окнах и пять открывающихся дверок.

– И сколько стоит эта мечта? – осторожно поинтересовалась мама.

Продавец назвал цену. Мама тихонько ахнула. «Если мы купим эту мечту, – шепнула она папе, – то долгое время не сможем мечтать ни о чём другом».

– А ещё что-нибудь вы можете предложить? – снова вежливо спросил продавца папа.

– Да у нас всё хорошее, – увильнул продавец от прямого ответа. – У вас кто? Кот? Вот и представьте себя на его месте. В какой перевозке вы бы сами хотели ехать? Какая вам кажется уютной, ту и покупайте!

– Я бы чувствовала себя очень уютно вот в этой симпатичной маленькой сумочке, – тут же сказала мама, указывая на самую простенькую и дешёвую перевозку.

– Ты рассуждаешь, как кошка, которая по размерам намного меньше Марсика, – возразил папа. – Марсик не сможет здесь даже лечь. Лично я с удовольствием путешествовал бы вот здесь, – и папа ласково погладил изящный домик, похожий на тот, что уже показывал продавец, но немного меньших размеров, с одноцветными застёжками и всего с тремя дверцами.

– Ты же всё равно пока остаёшься дома, – мама поторопилась напомнить папе, что отпуск у него ещё не начался, и вести Марсика на дачу придётся ей. – К тому же, скажи, зачем коту в дороге этот узкий балкончик под окном?

– Ну, это для красоты. Чтобы хозяева радовались внешнему виду кошачьего дома.

– Меня этот балкончик совсем не радует, – насупилась мама. – Он меня огорчает. Потому что за него придётся дополнительно платить. А Марсику, который будет сидеть внутри, всё равно, есть снаружи какой-то бессмысленный балкон или нет.

– Ну, ладно, – вздохнул папа, расставаясь с мечтой о путешествии в доме с балкончиком. – Давай купим вот эту. Она не очень большая, но и не маленькая. Здесь Марсик сможет лечь, и вентиляция хорошая.

Марсику перевозка очень понравилась. Он ведь не знал, что ему придётся в ней куда-то ехать. Поэтому тут же влез в новый домик и стал хитро оттуда на всех посматривать. А мама с папой радовались, что сделали правильный выбор.

Но в день отъезда всё изменилось. Не было времени ждать, пока Марсик решит навестить передвижной домик по собственной инициативе: пришлось его туда запихнуть. Когда решётчатую дверцу закрыли, Марсик стал жалобно мяукать и царапать решётку лапой.

«Марсик, надо потерпеть, – стала успокаивать его мама. – Вот приедем в Покров, там будет травка и свежий воздух. Все неприятности окупятся. Поверь!»

Марсик слышал, как мама долго говорила: «Мяу-мяу-мяу. Мяу-мяу-мяу, мяу-мяу-мяу, мяу-мяу-мя». Но почему его надо было запирать, не понимал. Когда мы сели в машину, от страха, от запаха бензина, от звуков двигателя, от дрожания и дребезжания своего домика и оттого, что всё происходит против его воли, Марсик начал кричать в полный голос. Наше коллективное сострадательное «Мяу-мяу!» его совершенно не успокаивало. Он высунул язык, тяжело дышал и капал слюной.

Мама надеялась, что в пути Марсика укачает, и он заснет. Через некоторое время он действительно тяжело задремал, но на каждом светофоре просыпался и жалобно мяукал. Так что мы всю дорогу приговаривали: «Ничего-ничего! Ничего-ничего! Скоро доедем! Скоро доедем!»

Когда же мы, наконец, добрались до дома, несчастный Марсик, обретя свободу, тут же залез под диван и спрятался в самом дальнем и тёмном углу.

– Ладно, не будем к нему приставать. Пусть посидит в укромном местечке. Выйдет, когда успокоится, – сказала мама.

Мы бегали из дома на улицу и обратно, таскали вещи и развешивали сушиться отсыревшие за зиму одеяла. Потом мы с Гришкой вышли в сад, сгребли в кучу сухие прошлогодние листья и разожгли костёр. И хотя он целиком состоял из мусора, Гришка умудрился поджарить на нём неизвестно откуда взявшуюся сосиску. Мне было весело, и я вдруг как-то разом почувствовал: «Вот оно, долгожданное лето! Началось!»

– Сынок, загляни-ка под диван, – попросила мама, когда мы вернулись в дом. – По-моему, Марсику пора вылезать.

Я постарался что-нибудь разглядеть в тёмной глубине. Это было непросто, и мне показалось, что никакого Марсика там нет.

– А где же тогда Марсик? – испуганно спросила мама. – Кто-нибудь видел Марсика?

Мы с мамой стали бегать по дому, заглядывать во все углы и звать: «Марсик! Марсик! Марсик!»

– Да что вы психуете? – Гришка был само спокойствие и рассудительность. Будто не он три часа назад стащил со стола сосиску. – К чему психовать? Это же КОТ! Пусть хоть здесь поживёт нормальной кошачьей жизнью!

– Я не мешаю КОТУ жить своей жизнью, – рассердилась мама. – Я просто хочу знать, где именно проходит эта жизнь.

И снова стала звать:
– Марсик! Марсик! Да вот же он! Марсик, что это у тебя!

Марсик появился со стороны балкона и что-то держал во рту.

– Где ты взял эту дохлятину? – удивилась мама.

Марсик, видимо, решил что-то объяснить маме и поэтому немного разжал челюсти. «Дохлятина», то есть бабочка, упала на пол, но тут же затрепетала крылышками, пытаясь взлететь.

Марсик подпрыгнул, с неожиданной ловкостью снова схватил её и – проглотил. Тут мы поняли, где он её взял: он её ПОЙМАЛ! Сам. На балконе. Глаза Марсика возбужденно поблескивали. У него тоже началось лето.

Если бы Марсик умел говорить, ему пришлось бы признать: стоило два часа помучиться в перевозке, чтобы попасть на дачу. Марсик выходил в огород, садился, обернув задние лапы хвостом, прищуривался и нюхал воздух. Я готов был поклясться, что в этот момент он улыбается.

Вообще-то считается, что кошки не умеют улыбаться. Этой способностью был наделен один единственный в мире кот – Чеширский. Да и тот обитал в Стране Чудес и обладал дурацкой привычкой растворяться в воздухе, оставляя свою улыбку болтаться без присмотра.

Марсик не собирался растворяться. Он весь был одна сплошная пушистая улыбка. Улыбка окружающему миру, который так интересно пахнет!

Конечно, Марсик сохранил верность некоторым привычкам своей городской жизни. Он по-прежнему ходил в туалет дома, в своё любимое корыто, которое приехало вместе с ним на дачу. И на птичек охотился так же, как делал это, сидя на подоконнике в Москве. Однажды я вышел из дома и увидел: Марсик распластался по земле и куда-то сосредоточено ползёт. Будто он – мастер маскировки, и его – такого бурого и лохматого, лежащего посреди двора, – никому не видно.

– Ты куда, Марсик?

На дальней яблоне, почти на самой верхушке, суетилась стайка синиц. Марсик, судя по всему, изображал охоту на крупную дичь.

– Шёл бы ты в огород – бабочек ловить! – дружески посоветовал я котёнку.

Тут птички вспорхнули и улетели. Марсик вскочил, пытаясь напоследок напугать синиц своим хищным взглядом, потом посмотрел на меня и мяукнул, призывая поиграть. Я зашипел, затопал, и Марсик пустился удирать.

Однако скоро он перестал навязывать нам эту смешную, но временами обременительную обязанность – играть с ним. В жизни Марсика появилась Пулька.

Пулька – совсем мелкая, ростом с полкошки – жила в соседнем дворе, у Большого Лёни. Большой Лёня был действительно очень большим и носил соломенную шляпу с круглыми полями. Работал он на лесопилке, а когда был дома, с утра до вечера копался в железных внутренностях доисторического автомобиля. Большой Лёня надеялся, что автомобиль когда-нибудь заведётся. Но автомобиль не хотел лишать Лёню смысла жизни и не заводился.

В общем, Большой Лёня больше всего на свете любил этот автомобиль. Ко всему остальному он в целом был равнодушен. Кроме Пульки. Пулька занимала в Лёнином сердце второе по счету место.

«Вот недомерок-то! – ласково говорил он, прижимая к себе Пульку, и объяснял: – Видно, у ней нарушения в организме. Вот она до нормальной кошки и не выросла. Зато мышей как ловит! Ух, как! Ни одной за зиму не осталось. Среди больших кошек таких ещё поискать надо!».

Хотя судьба не обошла Пульку хозяйской любовью, как большинство деревенских кошек, жила она впроголодь. Попав в наш двор, Пулька сразу почуяла: где-то в доме есть миска, до краёв наполненная едой. Миска действительно была и принадлежала Марсику. В мамином справочнике было написано: приличный кот в приличном доме должен есть, когда захочет и сколько захочет. Поэтому миску никогда не убирали и только время от времени досыпали в неё свежего корма. Пульку это очень устраивало. То обстоятельство, что миска принадлежала Марсику, её нисколько не смущало. Нужно было только выяснить, где находится заветная щель, через которую можно к этой миске пробраться и при этом не попасться на глаза её хозяевам.

Марсик не подозревал об истинных намерениях Пульки. Увидев её в первый раз, он пришёл в неописуемый восторг, тут же отменил все свои дела по исследованию дальних пределов огорода и остался во дворе. А Пулька только мельком взглянула на Марсика, – опасен или не опасен? – поняла, что никакой опасности нет, и тут же потеряла к нему всякий интерес.

Марсик не желал замечать проявленное к нему равнодушие.

Некоторое время он просто смотрел на забавную незнакомку. А потом вдруг неожиданно припал к земле, затанцевал задними ногами, готовясь к прыжку, сильно оттолкнулся, бросился на Пульку и …

И ничего. Просто подбежал к ней и сел рядом. Пулька вяло отскочила. Марсик снова прыгнул. Тогда Пулька отбежала чуть дальше, спружинила и тоже прыгнула в сторону Марсика. Марсик радостно кинулся в кусты, спрятался там и стал из этого сомнительного укрытия выслеживать Пульку.

Пульке, впрочем, вся эта бессмысленная беготня скоро надоела. Она посчитала, что на сегодня разведка закончена, и отправилась знакомой тропинке в сад. Марсик припустил за ней. Пулька пару раз досадливо обернулась и, желая отделаться от навязчивого спутника, прибавила скорости, а потом с разбегу вскарабкалась на крышу. Марсик полез за нею.

– Ой-ой-ой! – запричитала мама. – Он не упадёт?

Я, как и мама, смотрел на гимнастические упражнения коротконогого Марсика с некоторой опаской. Кот сильно смахивал на маленького медведя, и мы не ожидали от него особой ловкости. Однако с трюками Пульки он пока справлялся, хотя выглядел не так грациозно и производил гораздо больше шума.

– Смотри-ка, – попробовал я успокоить маму, – он вполне! На уровне!

– Да поймите вы, наконец, это КОТ! – опять попытался вразумить нас Гришка. – КОТ! Ему положено уметь лазить.

– Мало ли, кому что положено! – мама стояла, задрав голову, и не спускала с Марсика глаз. – Мало ли, кому что положено! У него же нет никакого опыта. Он провел детство в каменном мешке.

Марсик влез на крышу и стал обозревать оттуда окрестности.

– Эй, медведь, слезай! Грохнешься! – попытался я образумить кота.

Но Марсик был настроен покорять пространства и горизонты. Очень скоро, бегая за Пулькой, он выучил разные хитрые маршруты: с балкона – на крышу, с крыши – на сарай, с сарая – в соседний огород, и стал исчезать из поля зрения.

Мама очень волновалась, бегала по саду и звала:
– Марсик! Ма-а-арсик! Ты где?

Я тоже бегал и кричал:
– Марсик-Марсик-Марсик!

Только Гришка важно говорил:
– Оставьте животное в покое! Это же КОТ! Пусть ведёт полноценную кошачью жизнь!

Вечером мы выходили в сад – подсмотреть падающую звезду и загадать желание. В саду стояла тишина. Совсем не такая, как в городе: ничего не слышно – вот и тихо. Эта тишина была наполнена запахами и звуками. Она была похожа на глубокий таинственный колодец, через который герои разных сказок попадают в другие миры.

Но стоило поверить в прекрасное, как где-то по соседству страшными вибрирующими голосами начинали завывать коты. Мама тут же вздрагивала и спрашивала:
– Вы не видели, в какую сторону пошёл гулять Марсик? Неужели туда? Что он там забыл? Ведь он ещё маленький! Его могут обидеть!

– Ну, понимаешь, – пытался объяснить я маме. – Это как местная дискотека. Только для котов. На дискотеке всегда немного опасно. Вдруг побьют? Это щекочет нервы, и потому интересно. Помнишь, как я хотел сходить на покровскую дискотеку?

– Тебе хватило одного раза. А в Марсике я совершенно не уверена, – вздыхала мама. – К тому же не ясно, во сколько эта дискотека закончится.

Время от времени кошачье сборище, как и положено на дискотеках, завершалось массовой дракой, и тогда Марсик, взъерошенный и напуганный, возвращался домой кружным путём, подолгу отсиживаясь в кустах и отыскивая тропки, свободные от местных головорезов. А мы сидели и ждали, когда же он, наконец, появится. И не могли лечь спать. И держали открытой дверь на случай, если Марсик придёт со двора, и форточку – если он придёт через крышу.

А вообще Марсику на даче было хорошо. Он валялся в песке, грелся на солнышке, ел свежую травку и купался под мелким дождиком. Шёрстка у него стала гладкая и блестящая, и он всё чаще походил на пушистую улыбку.

Быстро усваивая уроки вольной кошачьей жизни, Марсик научился вечерами пробираться в соседний двор, где жила Пулька, подкарауливал её и вынуждал играть в догонялки.

– Как вы думаете, можно назвать это кошачьей дружбой? – спрашивала мама.

Пока я думал, наблюдая из окна тёмные силуэты скачущих в ночи кошек, Гришка успевал высказаться.

– Не верю женщинам, – произносил он тоном бывалого человека, немало повидавшего за семнадцать лет своей жизни. – Не верю, даже если эти женщины – кошки. Как говаривал старина Винни-Пух, «никогда не знаешь, что случится, если имеешь дело с пчёлами!» Я имею в виду, с женщинами.

Мама от него отмахнулась: «Тоже мне – специалист по женскому вопросу!»

Но через пару дней, войдя в комнату, она увидела, что к окну метнулась маленькая юркая тень, а Марсикова миска вылизана до дна.

– Так! – сказала мама. – Пулька высмотрела, каким путём Марсик возвращается домой, проникла за ним на балкон и обнаружила его миску.

– Коварная кошачья женщина! Прикидывается другом, а в голове лишь одна мысль – полопать за чужой счёт! – Гришка чувствовал себя оракулом, пророчества которого оправдались.

Миску переставили поглубже в дом. Но Пульку наши смешные меры предосторожности не остановили. Она с воровским бесстыдством пробиралась в комнату, чуть ли не под мамину кровать, и в один присест поглощала порцию, которой беспечному баловню Марсику хватило бы на три дня.

p>– Эта нахальная Пулька хочет нас разорить! – возмущалась мама. – Скоро придётся перевести Марсика на диету из бабочек.

У Пульки, без разрешения кормившейся в чужом доме, были уважительные причины: она ждала котят. Об этом нам сообщил Большой Лёня. Где в маленьком тельце этой полукошки могли разместиться ещё и котята, было не очень понятно. Но есть Пулька хотела и за себя, и за тех, кто прятался у неё внутри. Маму это отчасти утешало. Она была не прочь прикармливать Пульку, но на крыльце и чем-нибудь попроще, чем дорогой корм, который папа привозил Марсику специально из Москвы. Тем более что Пулька вряд ли могла считаться гурманом. Но недоверчивая кошка предпочитала не клянчить, а воровать. И с этим поневоле приходилось мириться.

Внезапно продовольственные налёты Пульки прекратились. Два дня Марсик тщетно сидел во дворе у Большого Лёни, подкарауливая коварную кошачью женщину, которую он по наивности принимал за свою подругу: Пулька не появлялась.

– Видно, котиться ей время пришло, – объяснил Большой Лёня. – Только где у неё гнездо, не знаю. Везде глядел! Ни следа, ни зацепочки.

Пулька появилась через три дня – неизвестно откуда, вылакала из блюдечка молоко и опять исчезла – неизвестно куда. Большой Лёня хотел её выследить, но не смог.

– Спрятала котят! Да как спрятала! Вот ведь хитрая бестия! Полкошки, а ума – на целых десять! – восхищался он.

Прошло ещё три дня, и котята обнаружили себя сами.

Летний день обещал быть сухим и тёплым. На тоненьких веточках вишен наливались ягоды и уже радовали глаз красными пятнышками на фоне зелёной листвы. Но что-то было не так. Какой-то неправильный звук наполнял воздух. Час от часу он становился всё сильнее. Марсик сидел на балконе и нервно поводил ушами.

– Вы слышите? – спросила мама.

– Что это?

– По-моему, котята пищат. Надо сказать Большому Лёне.

Большой Лёня был мрачен, как туча.

– Пульки нет. Со вчерашнего дня не показывалась. Вот они и кричат – от голода. Я по писку ихнему гнездо нашёл. Знаете, где она котят спрятала? За обшивкой вашего дома.

Мы сразу вспомнили маленькую тень на балконе, бесследно исчезавшую при нашем появлении, и Марсика, напряжённо разглядывающего маленькую дырку в стене. Между досками обшивки и бревенчатой стеной было некоторое расстояние, но никто, кроме Пульки-полукошки, не решился бы облюбовать такое узкое пространство для своих котят. Никто, кроме неё, не смог бы туда пролезть.

Писк становился всё громче и отчаянней. Я больше не мог читать в доме, взял книжку и пошёл в сад. В самом дальнем его конце уже сидел Гришка и с видом глухого Бетховена щипал гитару. Гитара издавала нервные отрывистые звуки – нечто среднее между визгом и скрипом: Гришка пока ещё только искал средства, способные донести до окружающих ту изумительную музыку, которую звучала у него внутри. Не отпуская струн, он взглянул поверх моей головы и, как бы между прочим, спросил: «Ну, как? Всё кричат?» Я кивнул, сел рядом и стал смотреть на деревья.

Здесь писка котят слышно не было.

Через щель в заборе было видно, как в соседнем дворе то и дело появляется Большой Лёня и бессмысленно ходит туда-сюда.

«Жду до вечера, – договаривался он сам с собой. – Что мне с котятами-то делать? Без матери?»

Пулька так и не появилась. И к вечеру писк стал непереносимым. Я увидел, как Большой Лёня идёт через двор с топором в руках.

– Мам, зачем Лёне топор?

– Наверное, хочет вскрыть обшивку. По-другому до котят не добраться. А пойду-ка я с ним поговорю, – вдруг решила мама, накинула куртку и быстро вышла.

Тук. Тук. Кряк. Крах!

Я прислушивался к звукам топора, и сердце у меня прыгало то вверх, то вниз.

Гришка уже не мучил гитару, а играл на компьютере в какое-то «Догони-убей», тупо глядя на экран и не желая принимать близко к сердцу неисправимую реальность.

В стену перестали колотить, а писк котят, наоборот, стал вдруг очень громким. Потом всё стихло.

Ещё через некоторое время Большой Лёня позвал маму:
– На вот! Вишь – беленький какой. Попробуй воспитать.

Мама вернулась, прижимая к груди пищащий комочек.

– Пулькино наследство, – коротко сказала она.

Мама разбавила молоко тёплой водой и налила в чистый пузырёк, где когда-то хранились капли от насморка. Гришка натянул на пузырёк резинку от пипетки и проделал в этой кошачьей соске дырочку.

«Если удастся сейчас заставить его пить, мы его выкормим!»

Мама села на стул, положила котёнка к себе на колени брюшком кверху, слегка разжала ему челюсти, капнула на розовый язычок молока и вложила в рот соску.

Почувствовав молоко, котёенок сглотнул и этим своим движением выдавил из соски новую каплю. Что-то он, видимо, понял, потому что молоко в пузырьке стало убывать.

– Гляди, гляди, пьёт! – с облегчением зашептал я.

Мама взяла маленькую корзинку, постелила туда мягких тряпочек, а сверху затянула большой тряпкой, чтобы Марсик без спросу не сунул туда любопытный нос.

Когда кот вернулся с прогулки, мама решила показать ему новое приобретение.

– Пульки больше нет, Марсик, – сказала мама. – Никто не знает, что с ней случилось. Зато посмотри, кто у нас теперь живёт.

Марсик заглянул в корзинку, вздыбил шерсть и зашипел.

– Ну вот, я-то думала, ты обрадуешься! Это же Пулькин ребёнок. Вырос, был бы для тебя приятель! – тут мама улыбнулась. – Ел бы с тобой из одной миски. Да ладно, не переживай. Мы этого котёнка для Большого Лёни должны выкормить. Чтобы у него от Пульки память осталась.

Мама снова закрыла корзинку и стала гладить Марсика. Марсик жмурился и тихонько урчал. Мне тоже в этот вечер хотелось всё время гладить Марсика, и я тайно думал про себя нехорошую мысль: «Что могло бы случиться, если бы вчера он увязался за Пулькой?»

Через две недели котёнок заметно подрос и стал выбираться из корзинки. Он готов был считать нашу маму своей и потому желал теперь спать рядом с ней, а не в корзинке.

– Нет, дорогой, так не годится, – вздыхала мама. – Место уже занято. У нас Марсик живёт.

Через два дня я отнёс малыша Большому Лёне. Он посадил его за пазуху и ушёл в дом.

– Мне немного грустно, – сказала мама.

Но тут прибежал Марсик и сказал: «Мяу!»

– Конечно, ты самый лучший, – стала гладить его мама. – Ты наш единственный. Ты наш любимый. И тебе здесь хорошо. Всё здесь настоящее. Не то что в городской квартире. Но опасности здесь тоже настоящие. Ты понимаешь?

– Мяу! – опять сказал Марсик.

– Ничего ты не понимаешь! – вздохнула мама. – Только учти: гулять по ночам я тебе больше не разрешаю. Будешь ночевать дома! – и мама очень решительно закрыла форточку.