Фантастишки (о Рене де Обальдиа); Жанна-Жан, Веспасиан, Блинчики и куличики, Аглая

Яснов Михаил — Фантастишки (о Рене де Обальдиа); Жанна-Жан, Веспасиан, Блинчики и куличики, Аглая

Рубрика: Мои любимые

Фантастишки

Сегодня я хочу познакомить вас с некоторыми стихами французского поэта Рене де Обальдиа – автором своей единственной, но очень популярной во Франции поэтической книги для детей и, как написано в подзаголовке, «для некоторых взрослых». По-французски эта книга называется «Innocentines». Такого слова во французском языке нет. Есть слово «comptine» – считалка, есть слово «enfantine» – нечто детское, ребяческое, наконец, есть прилагательное «innocent» с целой гроздью значений: невинный и неповинный, простой и безгрешный, простодушный и невиновный…

По-русски эту книгу можно было бы назвать, скажем, «Простодушинки», или «Необижалки», или «Невиновашки», или «Наивки»… Но при ближайшем рассмотрении в стихах Рене де Обальдиа не так уж и много наивности или простодушия – куда больше в них весёлой, озорной, а иногда и язвительной фантазии, не только в тех историях, которые поэт рассказывает, но и в самом языке, в том, как стихи «устроены». Поэтому, на мой взгляд, больше всего здесь подходит название «ФАНТАСТИШКИ», – если хотите, можете поставить ударение на первом «И»: «ФантастИшки», и тогда обнаружите в этом слове много других, запрятанных в него словечек, которые больше всего подходят для детского мира.

«Фантастишки» – книга не совсем обычная. Более того, мне кажется, что она совсем не обычная для современной французской поэзии. Даже то, что она предназначена не только детям, но и «некоторым» взрослым, сразу настораживает. Мы-то ведь привыкли делить стихи на детские и взрослые, а как быть, если стихи обращены одновременно и к детям, и к их родителям? Мы привыкли к тому, что современная французская поэзия – это стихия свободного стиха, это ритм поэтической прозы. А тут – всё традиционное: есть и рифма, и размер, и немало стихов, которые так и просятся на музыку! Сам автор время от времени подкидывает нам песенные строчки, популярные припевки, намекает на мотив той или иной народной песенки. В общем, всё, вроде, идёт к тому, что мы имеем дело с обычной детской поэзией. И вдруг ловим себя на мысли, что обычного в стихах Рене де Обальдиа совсем немного.

В поэзии для детей известны два «психологических» вида стихотворства: либо это стихи от лица ребенка, стихи, написанные «изнутри» детского сознания, – либо это то, что называется «туризмом в детство», когда взрослый вспоминает о временах своего малолетства и рассказывает об этом читателю.

Рене де Обальдиа удалось совместить оба эти принципа. Более того, мир «Фантастишков» (или «Фантастишек»!) далеко на всегда радужный. Как правило, это мир сложных взрослых и непростых детей. Необычно и то, что под одной обложкой уживаются стихи, рассчитанные на разный детский возраст, – одно стихотворение для малыша, другое – для тинейджера, ну а третье, скорее всего, нужно читать уже прямо взрослому… Поэтому переводить Рене де Обальдиа оказалось делом интересным, и весёлым, и, признаться, весьма непростым.

Для любознательных сообщаю: Рене де Обальдиа появился на свет в 1918 году, его мать была француженкой, а отец выходцем из Панамы, родился будущий писатель в Гонконге, классическое образование получил в знаменитом парижском лицее Кондорсе, а во время второй мировой войны четыре года провел в концентрационном лагере в Силезии… Такая незаурядная молодость отразилась на всём творчестве Рене де Обальдиа. Он стал журналистом, начал писать короткие рассказы. Эти рассказы были так стилистически точны и необычны, что о них стали говорить как о стихах в прозе. Он написал несколько толстых романов, и они тоже оказались сродни поэзии. Он прославился как драматург, но его пьесы называют поэтическим театром. В общем, всё шло к тому, что он должен был написать книгу стихов – и эта книга появилась в 1969 году. Она сразу же полюбилась тысячам детей и их родителям – с тех пор уже не одно поколение французов читает и перечитывает забавные и грустные, лирические и остроумные истории Рене де Обальдиа.
Михаил Яснов

Рене де Обальдиа
Перевод Михаила Яснова

Жанна-Жан

Я – девчонка,
Но скажу вам так:
Быть мальчишкой – тоже не пустяк!
Зваться бы не Жанною, а Жаном,
Щеголяя в джинсах и с наганом.

Булочница, круглая, как пышка,
Восклицает:
– Милая малышка!..
Отвечаю грубо и сурово:
– До свидания, мадам Корова!

Вот мясник,
Потёртый, как монетка:
– Что, – мычит, – возьмёт моя котлетка?..
Отвечаю резко и сердито:
– Полкило рогов, месье Копыто!

Ненавижу нюнить и сюсюкать,
Но люблю свистеть и улюлюкать!
Ненавижу рот помадой мазать,
Но зато люблю по крышам лазать!

Усвистеть на паруснике мне бы,
Улететь на дирижабле в небо,
Чтобы целый мир от этих дел,
Затаив дыханье, обалдел!

Мама, мама, где мой кольт ковбойский,
Мой ремень и пули про запас?
Я иду походкою геройской,
Я – надежда каждого из вас!

Веспасиан*

Император Веспасиан
Имел небольшой изъян:

Едва примечал он стену –
В Риме или в чужом краю, –
Как непременно
Тут же пускал на неё струю.

Спору нет –
У судьбы в ходу
Все, что написано на роду.

То при копье и в латах,
То при ночных кострах,
То при своих солдатах,
То при чужих, в гостях, –
Всё, что угодно, могло случиться,
Но прежде
Он должен был помочиться!

Даже в пустыне, возле шатра,
Строили стену рабы до утра
Из принесённых с собой кирпичей –
И вот император журчал, как ручей.

За мир, добро и так далее
Он воздавал сторицей
И с племенами в Галлии
Пробовал договориться.

Любого умел он в спорах
Осилить в конце концов,
К тому же имел он ворох
Приятелей-мудрецов.

Был очень вежливым с дамами,
Животными и растениями
И был преисполнен самыми
Высокими устремлениями.

Но только приметит стену –
Как непременно…

Спору нет –
У судьбы в ходу
Всё, что написано на роду!

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

* Уж не знаю, правда ли всё то, о чём рассказывается в этом стихотворении, но император Веспасиан существовал на самом деле. Было это в первом веке нашей эры, одно десятилетие из которого, с 69 по 79 годы, Веспасиан и был римским императором.

Блинчики и куличики

Девчонки у моря,
Когда им не хочется прыгать и бегать,
Не будут сидеть в тоске:
Они на воде будут блинчики делать,
А куличики – на песке.

Из песка и гальки выходит прекрасное тесто,
Тесто, с которым возиться так интересно!
Тесто, которое пахнет лесной опушкой,
Рыбой, морской капустой, влажной ракушкой,
Солнцем, и ветром, и старой баржой на приколе…

И не надо в него добавлять ни щепотки соли!

Аглая

Вот когда дорасту до серьёзных дел,
Я пойду к шотландскому королю
И скажу ему: «Сир, я уже созрел,
Я вашу красавицу-дочь люблю!

У неё фисташковые глаза,
Губки – бантиком, пахнет фиалкой рот,
И веснушки, и ушки… В общем, я – за,
И принцесса Аглая мне подойдёт.

На страницах «Ларусса» её портрет
Я нашёл – и надеюсь, что вновь увижу я,
До чего ж она розовая!.. И рыжая!..
Сир, да мне без Аглаи и жизни нет!

До краёв набит мой дорожный ларь
Тем, что в жизни спасало меня не раз,
Например, эти шарики, государь, –
Да за ними охотится весь наш класс!

Сир, не стоит зевать при моих словах,
Посмотрите-ка лучше туда, мой сир:
Вон верблюды несут на тугих горбах
Всё, что дарит вам нынче подлунный мир».

(До чего ж она розовая!.. И рыжая!..
И какой у неё благосклонный вид!
И на старом каком языке говорит –
Слов таких ни в одном словаре не увижу я!)

«От меня улетела прошлой весной
Вся коллекция бабочек дорогих.
Сердце бабочкой бьётся во имя той,
Что дороже несчетных богатств других.

Все алмазы, сударь, что я собрал
По далёким копям и берегам,
Все цветы, что вдали от неё сорвал,
Я теперь бросаю к её ногам.

Я и сам на колени бросаюсь пред
Добротой Аглаи и вашей, сир.
В самом деле, сударь, препятствий нет,
Чтоб устроить свадьбу и шумный пир…»

Тут король, улыбаясь, мне знак подаст
И воскликнет, слезу утерев рукой:
«Дочь мне тоже дороже любых богатств –
С ней мои упованья и мой покой.

Но приходит пора под венец идти –
Как такому орлу её не отдашь?
Что же, юноша, доброго вам пути,
Забирайте дочь мою в замок ваш!..»

И вот тут я пойму, что прошло шестьсот
Лет с тех пор, как шотландский король почил.
И тогда я пойду по дороге от
Дома к школе, забыв, что вчера учил.

Из «Ларусса» я вырву её портрет,
И уже наяву никогда не увижу я,
До чего ж она розовая!.. И рыжая!..
Ах, Аглая, Аглая!
Прощай, мой свет!