Ученое яйцо

Дорофеев Александр — Ученое яйцо

Мы сидели за столом с Вовкой и Вадиком Свечкиным и рисовали. Вошла Люба Черномордикова.

– А вот у меня что! – вытащила она из кармана своего красного фартука красное яйцо. Положила на стол и подтолкнула.

Медленно, переваливаясь, покатилось оно по столу прямо ко мне. Я хотел было поймать его, но яйцо приостановилось и покатилось обратно к Любе – так же медленно, покачивая на ходу боками.

– Что, поймал? – усмехнулась Люба. – Это яйцо не простое, – сказала она. – Оно учёное яйцо.

– Куриное, – сказал Вовка.

– Разве у курей такие яйца? Красные? – удивилась Люба. – Сам ты, Вова, яйцо куриное!

– Крашеное, – сказал тихо Вадик.

– Сам ты, Свечечка, крашеный! Это – яйцо полярной совы. Белое-то она в снегу потеряет. А так – полетает, погуляет, отдохнёт – и видит издалека, где гнездо, где яйцо красное.

Я живо представил белые просторы, на которых то тут, то там виднеются красные совиные яйца.

– Из этого сова вылупится? – хмыкнул Вовка.

– Не медведь же, – сказала Люба и подтолкнула яйцо на сей раз к Вадику. Чуть-чуть до него не докатившись, яйцо поехало вспять – к Любе.

– Кое-чему научила уже, – сказала Люба. – Сов нужно с детских лет приучать, чтобы прямо ручная вывелась. Вот пойду в школу, а за мной сова будет лететь – портфель тащить.

– Врёшь ты, – сказал Вовка, не слишком, правда, уверенно.

– Ладно, Вова, не веришь – не надо, – сказала Люба, поглаживая яйцо. – Вот высижу – сама увидишь.

– А как ты высиживаешь? – спросил Вадик.

– Ну, как высиживаю, – улыбнулась застенчиво Люба. – Как куры. Сажусь на яйцо и грею, грею. Дело-то, в общем, простое.

Приятно было посмотреть на Любу Черномордикову – какая она красивая и умная девочка. Всё умеет.

– А дай я немного посижу, – вдруг попросил Вадик. – Я такой горячий. Я быстро высижу!

– Да что ты! – замахала руками Люба. – Должна быть одна наседка. Кто высидит – тот и мать. Я старалась-старалась, сидела-сидела, а сова за тобой летать будет? Хитёр больно!

– Люба, Люба, – засуетился Вадик. А у тебя другого яйца нету? Которое пока не учёное?

Люба оглядела Вадика с ног до головы, как бы прикидывая, на что тот способен – сможет ли высидеть приличного птенца.

– Пойду погляжу, так и быть, – сказала она и ушла на кухню.

– Вы тоже просите, – зашептал нам Вадик, горячо и убедительно.

– Люба, я тоже хочу! Мне тоже яйцо! – закричал, не удержавшись, Вовка.

И мне хотелось, конечно, яйцо на воспитание – хоть воробьиное. Но неловко было просить у Любы. Уж лучше я дома подберу – небольшое на первый раз.

Люба вернулась, держа в руках два крупных белых яйца.

Вадик подхватил яйцо обеими руками. Поднёс ко рту и шумно задышал, согревая.

– А чьи это? – недоверчиво спросил Вовка.

– Пока с куриными попробуйте, – сказала Люба. – С ними-то попроще – домашняя птица.

– А я не хочу курицу, – заупрямился Вовка.

– Ну что ты, Вова?! Обучай на петуха! Будет тебя охранять, как верная собака.

Вовка вертел яйцо в руках, осматривая его со всех сторон, как очень придирчивый покупатель.

– Только не избалуйте! На шею сядут – натерпитесь, – вздохнула Люба. – Ох, нелёгкое это дело всего для одной пары рук.

Вовка теперь положил яйцо на стол и, придерживая его пальцем, то принюхивался к нему, то прикладывал ухо.

– Что там? – спросил я.

– Тихо… Молчит.

Я тоже приложил ухо. Яйцо было гладкое и прохладное. И, кажется, тихонько шуршало, шумело, как морская раковина.

– Хватит! – оттеснил меня Вовка. – Ты моё яйцо не подслушивай.

Вадик прохаживался вокруг стола, что-то своему яйцу нашёптывая.

– Люба, – сказал он. – Ты мне покажи, пожалуйста, как садиться на него ловчее.

– Глядите, – сказала Люба. Она выдвинула стул, подула на сиденье и бережно положила яйцо прямо посередине. – Это будет гнездо. Вот так! Теперь потихоньку садитесь. – Люба опустилась на яйцо. Спину она держала прямо, руки – на коленях. – Сидеть смирно. Не вертеться, – пояснила она.

Вадик, не теряя времени, тоже выдвинул стул. Яйцо у него долго не укладывалось, как он хотел – посередине. Скатывалось к краю.

– Неслух какой! Разбойник! – ворчал Вадик. Наконец, он уложил яйцо и начал медленно усаживаться, глядя прямо перед собой испуганными глазами.

– Нет-нет-нет! – остановила его Люба. – Вы уж с Вовой садитесь разом. Чтоб потом никому обидно не было. А то у тебя, Вадик, курица вылупится, разговаривать начнёт, а Вова будет ещё на гнезде. Приготовились! Внимание!

Вадик и Вова застыли над своими гнёздами.

– Раз, два – начали!

Они садились очень медленно. Так подъемный кран опускает строительную плиту – медленно, но верно.

– Только не волнуйтесь. Всё идёт хорошо, – приговаривала Люба. – Вадик, ты отстаёшь – смелее!

Они опустились одновременно – раздался нежный, чуть слышный хруст.

Почему-то так же медленно, осторожно они начали вставать. Так строительный кран поднимает строительную плиту, попавшую всё-таки не на то место. Вова оглядывался и трогал штаны, а Вадик неотрывно глядел на Любу. В глазах его была печаль.

– Всё получилось, по-моему, – сказала Люба и быстро вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Краем глаза я заметил, как её красное совиное яйцо медленно, ворочая боками, катится по стулу. Бросился на помощь. Но яйцо сорвалось. Ударилось об пол! С деревянным стуком. Подпрыгнуло-подскочило. И резво покатилось под кровать, будто и в самом деле что-то соображало.

А Люба на кухне громко гремела посудой. Но всё равно был слышен её звонкий, как колокольчик, красивый и какой-то румяный смех.

Такая уж это была весёлая девочка.