Первые стихи
Фадеева Людмила — Первые стихи
(отрывок из автобиографической повести «Милая Мойтя»)
Не знаю, каким ветром занесло в наши северные края моду носить маленькие шапочки восточных народов – камилавки. Носили их избранные счастливчики, мы же, основная масса, только отмечали этот факт завистливыми вздохами: «Надо же! Такая ладненькая, аккуратная, красивая шапочка!..»
Однажды я шла от подруг и повторяла мечтательно: «Камилавка, ка-ми-лавка». Слово точно говорило про аккуратность и красоту этой вышитой шапочки. Я не могла не расслышать в этом слове упоминания о некоей «лавке». Повторяю себе под нос: «Сидит на лавке… Кто?» – мысленно спрашиваю я у себя, пускаясь таким образом в самое первое путешествие по безграничному морю Поэзии. Мысленный поток, овеществляясь в словах, проговаривается:
…сидит на лавке
В синей камилавке.
Чувствую, что здесь нужно коротенькое словечко, чтобы не нарушилось что-то, чему названия я не знаю, но что пытаюсь уберечь.
Если бы я теперь взяла в поле зрения этот комочек словесного творчества, я бы, наверное, поставила сюда слово «кот». А что? И складно, и смешно! Но тогда я выбрала слово «сын». Оно мне не нравилось «по содержанию», но по звучанию сюда шло, даже хорошо шло, я это чувствовала. Теперь осталось повторять вслух:
Сын сидит на лавке
В синей камилавке.
Что-то мне подсказывало, что должно быть продолжение. Но очень уж взрослый – мне казалось, старше меня – сын остановил все мои попытки продолжить. Ах, если бы это был кот!
С сочинением первого более оформленного стихотворения тоже связана целая история. Во-первых, с его появлением стало ясно, что моя Муза тяготеет к Пушкину. А во-вторых… Лучше по порядку. Было это уже в школе. Во втором классе. Зимой. (Значит, мне было девять лет.) В наших чёрно-белых учебниках литературы печаталось, к счастью, много хороших стихов. Как я сейчас вспоминаю: Кольцов, Никитин, Майков, Блок, Некрасов, Суриков и, конечно же, Пушкин. Потом учебники похорошели со стороны оформления, но как-то одеревенели по содержанию: идеология встала во главу угла.
Мою голодную до поэзии душу бесконечно радовали стихи упомянутых поэтов. Идея самой что-то «изобразить стихами» исходила от гениальнейшего. Пушкина. Такая вот дерзость.
Иду из школы домой. Идти три километра. Плетусь, мечтая, как всегда. Зимний день ещё был днём, когда я отошла от школы. Теперь почти вечер. Скоро станет совсем темно. Метёт острая позёмка, наметая красивые «волны» на снежной поляне. Электричества ещё нет в нашем посёлке. Золотые огонёчки светятся в тёмных грустных домишках. Но светятся! Там кто-то есть, там тепло, а здесь…
Ветер воет на просторе… —
начинаю я уже немного знакомую «игру». Обстановка и настроение соответствуют. И само собой выговаривается:
Ветер воет на просторе,
В поле снег да снег кругом.
Едет путник запоздалый
Зимним поздним вечерком…
И вот тут я впервые осмелилась подумать о продолжении, чего сделать не решалась в случае с сыном, который сидит на лавке. Отчаянные усилия! Наивный, нелепый результат:
Ждёт его жена родная,
Ребятишки с нею ждут.
Да, не лёгкий, очень трудный,
Очень долгий зимний путь.
Продолжение мне не понравилось. Ожидание жены и ребятишек вышло, я чувствовала, ненатуральным. К тому же словосочетание «родная жена» я никогда не слышала… А концовка вообще убийственная! Творчество принесло и первую горечь неудачи. Вскоре я пустилась в ещё более смелое для моего только что начавшегося творчества предприятие – попробовала поработать над концовкой! Результатом было:
Самолёты и машины
Заменили этот труд.
С ужасом узнала я из своего нового варианта, что ожидание «путника запоздалого» его «родной женой» и ребятишками – это труд, который теперь успешно выполняют «самолёты и машины»! Ужас был настолько сильным, что нелюбви к этому первенцу у меня хватило на несколько десятков лет. И только сейчас я смогла здесь с лёгкой душой и улыбкой рассказать о нём, своем первом стихотворении.
