Кузькина Мать
Толкачева Анна — Кузькина Мать
Все кругом только и говорили: футбол, футбол, футбол! Даже девчонки, шушукаясь по углам, обсуждали, кого из пацанов возьмут в команду, а кого за километр к полю не подпустят. Оркестр балалаечниц разучивал спортивный гимн, изостудия трудилась над большущим красочным плакатом «ДК не хуже “Спартака”», а взрослые девицы из кружка модельеров «Ниточка-иголочка» кроили-шили форменные трусы и майки для команды нашего Дворца культуры, жёлтые с красной каймой.
На летнем юношеском чемпионате нам предстояло сразиться с отрядом при комнате школьника Восточного микрорайона. Восточные были те ещё ребята-ёжики. Позавчера кто-то из них вывел краской из баллончика на чёрном мраморе ступенек: «ДвАрцовские – хиляки! Мы вас Апставим с сухим Щётом! К.Ш.» Серьезная Верка с курсов английского исправила красным мелком ошибки и нарисовала в конце фразы жирную двойку. А Павлик из танцевальной студии выкрикнул: «Подумаешь, Ка Ша!» «Каша!» – обрадованно подхватил кто-то. И с тех пор иначе, чем «кашей» противника не именовали. Но легче от этого не делалось. Потому что… Ну, потому что в комнате школьника пацаны натренированные, а наши мальчишки и вправду какие-то хилые. Щуплые очкарики с английского, хрупкие танцоры, тихони-художники… У нас в театре «Буратино» вообще был только один мальчик – сын руководительницы Валера. Его, кстати, и выбрали капитаном футбольной команды. Самый рослый из ребят, в новогоднем спектакле он играл Деда Мороза.
И вот – игра. Мы, болельщицы, удобно устроились на деревянных скамьях по периметру спортплощадки. Приготовились уже плакат развернуть, на котором про ДК и «Спартака» написано. Десять наших футболистов в сборе, только Павлик-танцор опаздывает. Вдруг у Нины Аркадьевны (это режиссёрша, Валеркина мама) звонит мобильный. Это ей Павликова бабушка сообщает, что внук на матч прийти не может, потому что его увезли на «скорой» с приступом аппендицита. Такая вот ситуация, остались без вратаря. И запасных игроков у дворцовской команды нет. Основной-то состав с большим трудом сколотили. Пацаны из Ка Ша уже злорадно хихикают. Сейчас нас снимут с соревнований – вот будет позорище – или…
– А ну-ка, Кузькина Мать, становись на ворота! – командует Валера. Я даже не обижаюсь на прозвище. Просто превращаюсь от ужаса в каменную статую «девочка с плакатом».
А Нина Аркадьевна, подбадривая меня, радостно кричит:
– Давай, Кузнецова, у тебя получится! Ты же у нас и вправду как мальчик.
Ну, я на самом деле играю в спектаклях мужские роли: Серого Волка, Буратино, даже Гарри Поттера. Но это просто потому, что мальчишек в театральной студии не хватает. А я всегда мечтала Золушку сыграть. Или Принцессу на горошине… Я не мальчик, я девочка. Я в футболе ничегошеньки не понимаю. К тому же мне могут очки раскокать на первой же минуте, и тогда я не только мячика – маму родную с пятнадцати сантиметров не увижу. Все эти доводы я изложила Валере, но он ничего не сказал, только кинул в меня скомканными канареечными майкой с трусами и чьими-то бутсами. Я поняла, что отступать некуда. И побежала в девчачий туалет переодеваться.
Мяч летал, как бомба. Казалось, нападающий из комнаты школьника целит не в ворота, а прямо в меня. И я кидалась на этот мяч, как… не знаю, как кто. Наверное, как кошка на мышь. Или нет. Кошка ведь не ненавидит мышь, она, наоборот, её обожает, потому что хочет съесть. А я ненавидела этот дурацкий мяч. Тяжёлый, грязно-белый, отвратительно пахнущий кожей, землёй и мокрой травой. Я ловила его руками или отбивала ступней в растоптанной бутсе. А один раз даже прихватила коленками, плюхнувшись на землю. Вот, наверное, парни ржали – девчачий приёмчик!
Один раз я всё же не успела перехватить мяч. Он просто вкатился в ворота, обогнув меня, как колобок. Обидно! Но наши ребята тоже как-то ухитрились забить гол. Кажется, это сделал Валера. Был ничейный счёт – 1:1. В конце игры судья назначил пенальти. Почему, зачем – не знаю. Я на самом деле в футболе не разбираюсь, даже чемпионат мира по телевизору не смотрела. Так что я даже не очень поняла, что произошло. Увидела, что все замерли, и наши, и не наши. И высоченный парень в красной футболке разбежался и со всей дури ударил по мячу. Я растерялась, даже руки вскинуть не успела, чтобы прикрыть лицо. Мяч впаялся прямо в лоб. Стёклышки очков звякнули на прощание и рассыпались на мелкие кусочки. Я, не удержав равновесия, неловко плюхнулась на траву. Мяч закатился в ворота. Ка Ша восторженно завопили.
Когда я лежала в больнице с сотрясением мозга, меня навестил Валера. Он приволок корзину ярко-алой одурительно ароматной клубники и пирог, собственноручно испечённый Ниной Аркадьевной.
– Ну, ты даёшь, Кузькина Мать! – проговорил капитан, тряся мою руку своей лапищей. – Показала кашеедам саму себя!
– Но я же пропустила два гола, мы же проиграли…
– Не, Кузнецова, ты не права. Для нашей команды и это успех. Я думал, хуже будет.
Клубника была сочная и сладкая, по стенам палаты плясали солнечные зайчики. Я была счастлива. Так счастлива, как будто мне предложили роль Золушки в Самом Главном Театре нашей страны. Или нет – ещё, ещё счастливее.
