Великий исход
Сахарнов Святослав — Великий исход
Художник: Прилепа Василий
Над равниной висел зной. Каждое слабое движение воздуха поднимало жёлтые тучи пыли. Они вытягивались по ветру и, медленно оседая, исчезали, гасли.
Неподвижный розовый воздух лежал над выгоревшей саванной. Он лежал тяжёлой раскалённой плитой. Травы пожухли и полегли. Дно пересохших небольших рек покрылось, как паутиной, сетью трещин.
Одинокие чёрные грифы кляксами висели в побелевшем небе. Они парили над равниной, высматривая трупы павших животных.
На пыльных глинистых дорогах, которые в разных направлениях пересекают равнину, стоят автомобили с туристами. Осоловевшие от зноя, до пояса раздетые, с зелёными от защитных козырьков лицами, обвешанные фотоаппаратами, с видеокамерами на плече, люди ждут.
И вот, наконец, на востоке поднимается медленное, коричневое облако. Слышится неясный, похожий на рокот прибоя, шум. Люди в автомашинах сразу же зашевелились. Заурчали моторы. Автомашины выкатываются вперёд, занимая места на вершинах холмов и на обрывах.
Показались первые стада антилоп. За ними – всё более плотные и протяжённые. Стада смыкаются, накатываются друг на друга. Живой вал катится по равнине. Ручейками текут огненно-рыжие импала. Плотно, без промежутков, касаясь друг друга боками, плывут иссиня-чёрные гну. Полосатые запыленные зебры маршируют рядами, как кавалерия. Остро пахнущий живой поток стремится на запад. Первые ряды давно уже скрылись за горизонтом, а конца движению всё не видно.
Пораженные невиданным зрелищем, люди в автомашинах притихли, перестали щёлкать фотоаппаратами и стрекотать камерами. Они стоят в автомобилях навытяжку и молчат.
Засуха гонит обитателей саванны на запад к воде, к устьям непересыхающих рек Нгуаби и Мбаланкета.
Время медленно движется. Оно тянется, как слюна. Наконец, проходит несколько часов, и ток животных начинает иссякать. Сквозь коричневое облако, висящее над равниной, пробивается радужное солнце. Оно висит, окруженное зелёными и оранжевыми кольцами над выбитой, перемешанной с соломой и испражнениями землёй.
И тогда люди приходят в себя. Но они уже увидели что-то новое и заволновались. Снова жужжат видеокамеры, все объективы направлены вниз. В долине показались хищники. Львы, шакалы, гиены бредут следом за ушедшими стадами. Они идут, с трудом неся отвисшие, полные пищи животы.
Первые хищники смешались с больными и отставшими антилопами. Звери сыты и не торопятся. Они знают: несколько дней еды будет в избытке.
В нашей машине, кроме меня и моего друга, смотрителя заповедника Джека Оуена, сидят ещё немцы, две семьи. Обессиленная, хромая зебра, подломив ноги, рухнула в пыль. Около неё прилегло семейство львов.
– Они её разорвут, надо что-то делать. Ну, сделай что-нибудь! – говорит немка, обращаясь к мужу. У мужа лицензия на право охоты и двуствольный винчестер с оптическим прицелом.
Женщина не перестаёт умолять. Мужчина нехотя поднимает ружье. Джек отводит его ствол в сторону.
– Не вмешивайтесь, – говорит он. – Не пытайтесь в один миг изменять то, чему звери научились за сотню тысяч лет. Законы саванны нельзя сделать лучше или хуже. Они такие, как есть.
Начинает дуть слабый восточный ветер. Он поднимает над равниной оранжевые столбы смерчей. Кренясь и падая, они движутся следом за ушедшими стадами. Туда, где антилоп ждут спасительные воды двух рек.
