Ширли Джексон — Чарльз (перевод с английского)

Меленевская Эвелина — Ширли Джексон — Чарльз (перевод с английского)

В тот день, когда мой сын Лори пошёл в подготовительный класс, он распрощался с вельветовыми комбинезончиками и стал носить джинсы на ремне. Глядя, как его уводит соседская девочка постарше, я отчетливо поняла, что завершилась целая эпоха моей жизни. Мой лепетун-малыш превратился в заносчивого субъекта, который не снизошел до того, чтобы, уходя, на углу оглянуться и помахать матери.

В том же духе он вернулся домой: рывком распахнул входную дверь, запулил свою шапку на пол, и каким-то новым, осипшим голосом вопросил:
– А чё, никого нет, что ли?

За обедом он едва снизошел до разговора с отцом, опрокинул чашку с молоком, налитым для младшей сестрёнки, и строго заметил, что учительница велела не поминать имя господа всуе.

– Ну как там, в школе? – как бы мимоходом осведомилась я.

– Да ничего, – сказал он.

– Чему ты сегодня научился? – спросил отец.

Лори с холодком посмотрел на отца.

– Чему-чему! Ничему! – но чуть погодя сказал, адресуясь к своему бутерброду: – А одного мальчика учительница отшлёпала. За дерзость, – добавил он с набитым ртом.

– А что он сделал? – спросила я. – И как его зовут?

Лори подумал.

– Его зовут Чарльз. Он был дерзкий. Учительница отшлёпала его и поставила в угол. Он был ужасно дерзкий.

– Так что же он сделал? – снова спросила я, но Лори соскользнул со стула, взял свою булочку и удалился, никакого внимания не обратив на оклик отца:
– Послушайте-ка, молодой человек!

На следующий день Лори, едва сев за стол, заметил:
– А сегодня Чарльз учительницу ударил.

– Силы небесные, – отозвалась я, памятуя про имя господа. – Так, наверно, его снова отшлепали?

– Ещё бы, – сказал Лори и обратился к отцу: – Посмотри вверх!

– А что там? – удивился отец, подняв глаза.

– Посмотри вниз! – сказал Лори. – Посмотри на мой палец. Ну, ты тупой! – И захохотал как ненормальный.

– А за что Чарльз ударил учительницу? – быстро спросила я.

– За то, что она заставляла его раскрашивать красным карандашом, – сказал Лори, – а он хотел зелёным, и тогда он её ударил, а она отшлёпала его и велела никому с ним не играть, но все играли.

На третий день – это была среда первой недели, – Чарльз качельной доской попал одной девочке по голове, и у той пошла кровь, и учительница не выпустила его гулять. В четверг Чарльзу пришлось стоять в углу: когда учительница рассказывала историю, он стучал ногой по полу. В пятницу ему не разрешили рисовать на классной доске, потому что он бросался мелом.

В субботу я сказала мужу:
– Тебе не кажется, что подготовительный класс как-то плохо сказывается на Лори? Эта грубость, и неправильная речь, и этот ужасный Чарльз…

– Да ну, всё обойдётся, – сказал муж. – В мире полно таких персонажей, как этот Чарльз. Чем раньше мальчик столкнётся с ними, тем лучше.

В понедельник Лори явился поздно, кипя новостями.

– Чарльз! – вопил он, взбираясь по холму. Я с нетерпением ждала его, стоя в дверях. – Чарльз! – вопил он всё время, пока поднимался. – Чарльз опять безобразил!

– Заходи скорей, – поторопила я, как только он оказался в пределах слышимости. – Обед ждёт.

– Ты знаешь, что выкинул Чарльз? – говорил он на ходу. – Он так орал, что из первого класса послали мальчика сказать учительнице, чтобы она его угомонила, так что Чарльзу пришлось остаться после школы, и всем остальным тоже, чтобы за ним присмотреть.

– И что он делал? – спросила я.

– Просто сидел, – сказал Лори, взбираясь на свой стул. – Привет, папец, старый шляпец!

– Чарльза сегодня оставили после занятий, – сообщила я мужу. – Все подготовишки остались с ним за компанию.

– Послушай, а как он выглядит, этот Чарльз? – спросил муж сына. – Как его фамилия?

– Он повыше, чем я, – сказал Лори, – и у него вечно нет ластиков, и он не носит куртку.

На вечер понедельника было назначено первое родительское собрание, и только то, что у младшей дочки подскочила температура, удержало меня от похода в школу. Я страстно мечтала взглянуть на мать Чарльза. Во вторник Лори сообщил:
– А сегодня к нашей учительнице приходила подруга.

– Неужели мать Чарльза? – в один голос спросили мы с мужем.

– Не-а, – презрительно помотал головой Лори. – Это была тётя, которая заставила нас делать упражнения. Надо было достать до кончиков ног. Вот смотрите! – Он сполз со стула, сложился вдвое и продемонстрировал, как это должно выглядеть. – Вот так. – Потом важно залез обратно на стул и взялся за вилку. – А Чарльз даже не делал упражнений.

– Ты молодец, – с чувством сказала я. – А Чарльз что, не захотел?

– Не-а, – сказал Лори. – Чарльз так надерзил учительницевой подруге, что ему не позволили делать упражнения.

– Опять надерзил? – спросила я.

– Да. Он пнул учительницеву подругу. Она попросила его дотянуться руками до пальцев ног, вот как я сейчас сделал, и Чарльз её пнул.

– Как ты думаешь, что его ждёт, этого Чарльза? – спросил отец.

Лори равнодушно пожал плечами.

– Ну, выгонят, наверно, из школы.

Среда и четверг прошли как всегда: Чарльз кричал, когда им рассказывали истории, и стукнул другого мальчика в живот, отчего тот расплакался. В пятницу Чарльза снова оставили после занятий, вместе с другими детьми.

На третью неделю пребывания Лори в подготовительном классе Чарльз прочно вошёл в наш семейный обиход. Дочка вела себя, как Чарльз, если полдня плакала, Лори – если набивал свой грузовик песком и тащил его через всю кухню, даже мой муж, зацепив локтем телефонный провод и сбив со стола телефон, пепельницу и вазу с цветами, придя в себя, вымолвил: «Ну, это я прямо Чарльз».

В течение третьей и четвёртой недель, однако, с Чарльзом произошла некая таинственная перемена. Во вторник за обедом Лори мрачно сообщил, что «Чарльз так отлично себя вёл, что учительница дала ему яблоко».

– Да ну? – замерла я, а муж осторожно переспросил:
– Ты это про Чарльза?

– Про Чарльза, – подтвердил Лори. – Он раздал всем карандаши, а потом собрал за всеми книги, и учительница сказала, что он её маленький помощник.

– Что же произошло? – недоверчиво произнесла я.

– Он стал её помощником, вот и всё, – пожал плечами Лори.

– Неужто это правда, про Чарльза? – сказала я мужу вечером. – Неужто такое бывает?

– Погоди-погоди, – цинично ответил муж. – Когда имеешь дело с Чарльзом, это значит, он что-то затевает.

Но, похоже, муж ошибался. Целую неделю Чарльз ходил в помощниках; день за днём раздавал и собирал всякие вещи; после занятий никого не оставляли.

– На следующей неделе родительское собрание, – как-то вечером сказала я мужу. – Непременно пойду и разыщу мать Чарльза.

– Спроси её, что произошло с Чарльзом. Умираю от любопытства.

– Я сама умираю, – сказала я.

Но в пятницу всё вернулось на круги своя.

– Знаете, что натворил сегодня Чарльз? – с придыханием спросил за обедом Лори. – Он сказал одной девочке, чтобы она сказала одно слово, и она сказала, и учительница вымыла ей рот с мылом, а Чарльз смеялся.

– Какое слово? – необдуманно спросил отец, и Лори сказал:
– Мне придется сказать его тебе на ухо, такое плохое это слово.

Он слез со стула и подошёл к отцу. Тот наклонил голову, и Лори с видимым удовольствием пошептал ему в ухо.

– И что, Чарльз в самом деле велел девочке сказать это? – с уважением спросил муж.

– Два раза, – сказал Лори. – Чарльз велел ей сказать это два раза.

– И что сделали с Чарльзом? – спросил муж.

– Ничего, – сказал Лори. – Он раздавал карандаши.

Утром в понедельник Чарльз отвязался от девочки и сам произнёс кошмарное слово три или четыре раза, и каждый раз ему мыли рот с мылом. Кроме того, он бросался мелом.

В этот вечер, провожая меня на родительское собрание, муж сказал:
– Слушай, пригласи её после собрания зайти к нам выпить чайку. Я хочу на неё взглянуть.

– Если, конечно, она там будет, – с надеждой сказала я.

– Конечно, будет, – сказал муж. – Какой смысл устраивать родительское собрание, если на нём нет матери Чарльза?

Всё собрание я вертелась, тщась угадать, которая из почтенных матрон – несчастная мать Чарльза. Ни одна, на мой взгляд, не выглядела в достаточной степени измождённой. Ни одна не встала во время собрания и не повинилась перед присутствующими в том, что её сын так себя ведёт. Никто даже не упомянул имени Чарльза.

После собрания я отыскала взглядом учительницу подготовительного класса. В руках у неё была тарелка с чашкой чая и кусок шоколадного торта. У меня – тарелка с чашкой чая и кусок торта со взбитыми сливками. Мы осторожно проманеврировали в толпе навстречу друг другу и улыбнулись.

– Я так хотела повидаться с вами, – сказала я. – Я – мать Лори.

– Лори – очень интересный мальчик, – сказала она.

– А уж как ему нравится в школе! – сказала я. – Он только о ней и говорит.

– У нас, знаете, были некоторые адаптационные проблемы, – несколько напряжённо сказала она, – первую неделю или чуть дольше, но сейчас он мой маленький помощник. Ну, не без греха, конечно.

– Вообще-то, обычно он быстро приноровляется, – сказала я. – Думаю, на этот раз не обошлось без влияния Чарльза.

– Чарльза?

– Да, – рассмеялась я. – Наверно, у вас в подготовительном классе полон рот хлопот с этим Чарльзом.

– Чарльзом? – ещё раз переспросила она. – Но среди подготовишек нет ни одного Чарльза.