Семь слоников и китайский болванчик
Вольф Ангелика — Семь слоников и китайский болванчик
Кукол у Ленки не было. Но вовсе не потому, что она их не любила. Просто однажды девочке перестали их покупать. Ленка очень хорошо помнила день, когда отец сказал:
– Больше никаких кукол. Чего деньги зря переводить, всё равно на запчасти разберёшь!
Ленка тогда как раз только-только начала понимать, как действует свистулька в её новом пупсе. Правда, для этого куклу пришлось изрядно распотрошить, и та лежала на диване, скучная и некрасивая.
«Потрошительница» отцу не поверила: ну какая это жизнь – без кукол? Но дни проходили за днями, недели за неделями, а новых «машенек» всё никак не покупали. Старые лежали в коробке с игрушками и больше походили на детали машины: пластмассовые ноги – отдельно, белокурые резиновые головы и глаза – отдельно!
Просить и спорить Ленка не пыталась: если отец сказал «нет», значит, нет!
Девочка отводила душу, играя со статуэтками из фарфора и керамики у крёстной мамы Зои. В доме крёстной Ленке нравилось всё: и занавески с оборочками, и круглый деревянный стол с ажурной скатёркой и самоваром. Но больше всего она любила комод. Плотно заставленный статуэтками с семью слониками в центре, он притягивал Ленку, как магнит. С разрешения мамы Зои, статуэтки неизменно выставлялись Ленкой на стол, где тут же превращались в героев сказок.
Однажды девочку осенило: «Маме Зое эти фигурки вовсе не нужны, она же с ними не играет. Их так много, что если я возьму немножко, никто ничего не заметит». Расчёт оказался верным, крестная действительно ничего не замечала. После каждого Ленкиного прихода статуэток становилось всё меньше и меньше…
Домой это нести было нельзя, и Ленка организовала маленький тайник в самой глубине большого малинника. Улучив минутку, она убегала в свой «райский уголок», доставала «сокровища» и становилась глухой к звукам внешнего мира.
Рассекретил Ленку младший брат. Любовь Фёдоровна, устав звать свою старшую обедать, дала ему задание: «гулёну» отыскать и к обеденному столу доставить. Андрюшка давно заприметил малиновое укрытие, а потому только одним глазком убедился, что Ленка на месте, тихонько вернулся и позвал мать. Девочка была поймана «с поличным». Ужасу матери не было предела: её дочь – воровка! Ворам нет места в их семье. Или Ленка сейчас же пойдёт и во всем признается тёте Зое, или пусть забудет о том, что у неё есть семья и дом. Девочка просто потеряла дар речи. Мать собрала ей в подол все фигурки и отправила с повинной.
Статуэтки жгли Ленке руки, они вмиг перестали быть её друзьями и ничем не могли помочь своей незаконной хозяйке. Ноги Ленку не слушались и жили своей самостоятельной жизнью, отказываясь идти в заданном направлении. Кое-как добрела она до поросшего репьём забора тёти Зоиного огорода да там и спряталась. Ленка решила, что лучше умрёт от голода и холода, лишится крова и семьи, но никуда не пойдёт. Сколько времени просидела она так, девочка не помнила. Ноги затекли, страшно хотелось есть и пить, к волосам прилипли цепучие репьи, но ничто не могло заставить её выйти. Во всей Вселенной никто не мог ей помочь. Ленка сидела в полудрёме, покачиваясь из стороны в сторону, словно читая молитву.
Очнулась Ленка от мычания коров и материнского голоса (совсем рядом): «Жданка-Жданка! (Так звали их корову). Пойди, посмотри, что это там за чудо в репьях? Скажи этому «чуду», пусть вылезает и идёт к крёстной: признаваться всё равно придётся».
Что было делать? Ленка выбралась и, опустив голову, поплелась к маме Зое под конвоем непреклонной матери. Крёстная стояла у калитки. Увидев чумазую крестницу, удивилась:
– Леночка, и чего это у тебя лицо такое грязное? Или ты по вторникам не умываешься?
Ленка молчала. Но, как следует разглядеть пальцы на босых ногах ей не дала мать.
– Давай, рассказывай крёстной, чего натворила!
Тон у неё был такой, что Ленка поняла, игры в молчанку кончились.
– Я… у меня… вот, – и девочка раскрыла измятый подол.
Маме Зое не надо было больше ничего объяснять. Она погладила Ленку по голове и непонятно сказала:
– Невелико горе. Подожди-ка.
Она ушла в дом и вскоре вынесла завязанный узелком платок. Протянув его Ленке, сказала:
– Возьми, дочка, играй на здоровье. Я уж давно думала подарить тебе эти побрякушки, зачем они мне, старой, нужны? Я только слоников оставила, мне их покойный Петя из Москвы привёз.
Каким уж таким взглядом посмотрела мама Зоя на Ленкину мать, о чём говорила с ней после, Ленка не знает. А только мать больше не вспоминала про тот случай.
С тех пор прошло тридцать с лишним лет. Ленка стала Еленой Петровной, в её доме красуются фарфоровые статуэтки – её хобби. Среди них – китайский болванчик, подаренный когда-то мамой Зоей и чудом сохранившийся с тех давних детских времён.
