Про Валерия Роньшина

Никольская Анна — Про Валерия Роньшина

Рубрика: Мои любимые

У меня в Питере есть две подруги – писательницы Нора Ниш и Валерия Михайлова. Правда, я их никогда раньше не видела – мы подруги по переписке. И вот не так давно я поехала к ним в гости. Оказалось, что они живут в одной квартире – на Литейном проспекте, напротив Следственного управления. Я Питер не очень хорошо знаю, поэтому пришлось спрашивать дорогу у милиционера.

– Конечно, я знаю, где живут эти замечательные писательницы, Нора Ниш и Валерия Михайлова! – сказал мне милиционер, провожая до нужного дома. – Они же нам самые запутанные преступления помогают раскрывать! Их вся милиция ужасно любит и бережёт!

Лифта в доме не оказалось, и на тринадцатый этаж пришлось подниматься пешком. Дверь в квартиру моих подруг была настежь распахнута.

– Входите! – крикнули мне изнутри почему-то мужским голосом, и я вошла.

В квартире была всего одна комната, зато тёмная и большая. Кругом стояли гробы на колесиках, из которых торчали чёрные руки, синие ноги и что-то ещё – я не разглядела. Вокруг же гробов бегали какие-то маленькие толстые люди с ироничными лицами.

– Не бойтесь, – сказал мне мужчина с гусиным пером за ухом. Он сидел за столом, заваленном исписанными бумагами, старинными фолиантами и справками на предъявителя. – Это мои страшилки, ужастики и кошмарики. Они ручные и не кусаются.

Немного успокоившись, я спросила у мужчины:
– Скажите, вы не видели моих подруг – Нору Ниш и Валерию Михайлову?

– Не видели, – холодно ответил мужчина и прищурился: – А они вам зачем?

– Я для них пирогов напекла, я из Барнаула. Приехала побеседовать о литературе.

– Пирогоооооооов! – очень обрадовался мужчина. – С боровиками и подберёзовиками?

Я сняла с лукошка салфетку (у меня с собою было лукошко) и показала ему пироги. Они действительно были с боровиками и подберёзовиками.

– Ну, это в корне меняет дело! – мужчина выскочил из-за стола (на нём оказался серебристый космический скафандр) и учтиво поклонился: – Честь имею представиться – Валерий Роньшин!

– Но мне не нужен никакой Валерий Роньшин, – я вежливо улыбнулась в ответ. – Мне нужны мои подруги – Нора Ниш и Валерия Михайлова – мои любимые детские писательницы.

Что это он, в самом деле?

– А их вообще-то нет. Или так: я – это они и есть, – как-то непонятно ответил Валерий Роньшин и полез на дерево. В углу у него росло вечнозелёное дерево. – Давайте сюда ваши пирожки, у меня мало времени.

– Послушайте, – сказала я. – Я вас что-то не пойму. А кто же тогда написал «Охоту за Красной Шапочкой», «Руки вверх, Синяя Борода», «Схватку с Кощеем Бессмертным» и ещё что-то такое захватывающее про трёх поросят?

– Это всё я, – ответил Валерий Роньшин с дерева, уписывая мои пирожки. – Всё я, да-да!

– Вы прямо за троих работаете! – восхитилась я. – Когда же вы всё успеваете? Вон и частным детективом служите, нашей милиции помогаете. И ещё в «Трамвае» когда-то печатались.

– Это что! Я ещё не то умею! Я вот сейчас поем и в космос отправлюсь.

– Зачем?

– За вдохновением!

– Какой вы всё-таки необычный! – опять восхитилась я. – Скажите, неповторимый стиль ваших ранних и поздних произведений – это тот самый гротескный реализм или всё-таки сюрреализм, как он есть, но в ироническом преломлении современности?

– Ой! Кажется, моя ракета улетает! – вскрикнул Валерий Роньшин и спрыгнул с дерева. – Какие вкусные у вас пирожки, ням-ням!

– Постойте, куда же вы? – всполошилась я. – А как же беседы о литературе? Мы же ещё не поговорили о вашей увлекательной серии «Сказки о художниках», чёрт побери!

– Давайте послезавтра, ну правда! А то у меня сейчас ракета улетит, – виновато сказал Валерий Роньшин, высовываясь из иллюминатора. – У меня через два часа с Хармсом дружеская встреча, на планете Погания. А дотуда ещё пилить и пилить.

– Хорошо, тогда до послезавтра! – я помахала ему вслед платочком.

– Приходите обязательно! Я вам про Ганса Христиана Андерсена кое-что расскажу, прелюбопытное!

– Спасибо! – крикнула я, но рёв реактивных двигателей заглушил мой голос.

А вместо потолка в квартире у Валерия Роньшина было небо – голубое и в облаках барашками. Какое-то совсем не Питерское.