Кактус с глазами

Аромштам Марина — Кактус с глазами

Рубрика: Клуб шерстяных человечков

(Глава из повести «Мохнатый ребёнок», печатается с сокращениями)

Марсик любил сидеть на подоконнике. Мама специально сдвинула цветочные горшки, чтобы Марсик мог с комфортом устроиться у окошка и наблюдать мир «за стеклом». Марсик сидел на подоконнике и «считал» ворон. Появление каждой птицы было сигналом к большой охоте. Уши Марсика напряжённо сдвигались вперёд, он вытягивал шею и пригибался, готовясь к прыжку. Ещё немного – и Марсик непременно, просто обязательно поймал бы эту ворону. Прямо за хвост. Если бы она – вот ведь зловредное существо! – не исчезла за границами оконной рамы. Тут несправедливо обойдённый судьбой охотник оглядывался вокруг, ища способ справиться с разочарованием, и принимал решение заняться прополкой!

По весне мама высаживала в маленькие горшки крошечные росточки новых цветов. Они были ещё слабенькими и не успели хорошенько схватиться за землю корешками. Марсик некоторое время оценивающе смотрел на эти ростки и приходил к выводу: их присутствие на подоконнике совершенно неуместно. После этого он хватал какой-нибудь росточек зубами за маленький листик, раскачивал его и вытаскивал из горшка. Некоторые растеньица Марсик бросал тут же – рядом с горшком. А некоторые таскал в зубах по всей квартире – как мышку. Следы его сельскохозяйственной деятельности обнаруживались то на полу, то на кровати. Даже в ванной.

– Зачем ты это сделал? Чем эти бедные кустики тебя не устраивают? – пыталась мама найти объяснение настойчивому желанию Марсика искоренять зелёные насаждения и грозилась, что начнёт сдавать его в наём в крестьянские хозяйства. Там он будет трудиться от зари до зари, пропалывая свёклу и морковку. Правда, есть опасность, что после Марсиковой работы на грядках вообще ничего не останется…

Потом гладила Марсика и говорила:

– Скучно тебе, котик – в каменном мешке. Вот ты и придумываешь себе хоть какие-то развлечения.

– Скоро лето, Марсик. На дачу поедем, – обещал я коту. – У нас там тоже есть грядки. А полоть никто не любит. Будешь главным!

Солнышко, и правда, припекало совсем по-летнему, манило на улицу и обещало новую жизнь. На деревьях лопались почки, из земли пробивалась молоденькая травка, а у моего старшего брата Гришки пробивались молоденькие усики. В связи с этими особыми обстоятельствами ему в голову пришла свежая, как весенние почки, идея – завести себе девушку.

– Можно завести собаку или кошку. На худой конец, крысу, – возмущалась мама. – Но девушку! В девушку можно влюбиться. О девушке можно мечтать. На девушке можно жениться, наконец! Но завести…

– Маман, у тебя устаревшие взгляды! – важно разъяснял Гришка. – Сейчас все заводят девушек. Представь: идёшь ты по улице. Ну, идёшь себе и – ничего такого. А если ты с девушкой идёшь, сразу видно: ты крут!

– Это из чего же видно?

– Ну, ты её за руку держишь или обнимаешь. Вот и видно.

– А из чего видно, что это ты девушку завёл? Может, это она тебя завела? Вот Марсик, например, уверен, что это он нас себе завёл. Правда, Марсик?

Но Марсик не мог ответить ничего вразумительного. А я, хоть и подозревал в маминых словах опасную правду, всё-таки был на стороне Гришки. В глубине души я тоже мечтал завести себе девушку, чтобы ходить с ней, держа её за руку, и говорить приятелям: «Знакомьтесь: МОЯ девушка!»

Пожалуй, так я не мечтал даже о собаке.

Я ехал по набережной на велосипеде и вдруг услышал:
– Эй, чувак! Стой!

Передо мной стоял Гришка и держал за руку незнакомую девушку. На девушке была короткая розовая маечка, которая очень шла к её светлым волосам. Между маечкой и джинсами светилась полоска голого живота. Свободной от Гришки рукой девушка прижимала к розовой маечке книжку в ярко-коричневой глянцевой обложке. Я сразу отметил, что обложка очень красиво блестит на фоне розовой маечки. Девушка так держала книжку, что можно было прочитать – «Гарри Поттер». Сверху на маечке были написаны буквы «I love…» Но что именно «I love», загораживала книжка. Поэтому получалось «I love Гарри Поттер».

– Знакомься! Это Лена! МОЯ девушка! – сказал Гришка.

Я не очень знал, что говорят в таких случаях – когда впервые встречают брата с ЕГО девушкой. Поэтому я довольно глупо улыбнулся и спросил:

– Вы чего тут делаете?

– Мы-то? – Гришка с веселой покровительственностью взглянул на Лену. – Мы гуляем. На солнышке греемся.

Я чувствовал, что Гришка прямо-таки раздувается от гордости, и, не зная, что делать дальше, стал дёргать велосипедный звонок. «Дзинь… Дзинь… Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь».

– Ты это, как думаешь, если Лену к нам в гости привести? Ну, на обед? Мама не испугается?

– А чего ей бояться? – я почувствовал себя полноценным представителем маминых интересов, и мой вопрос прозвучал почти вызывающе.

На самом деле я не был вполне уверен, что маме нечего бояться. Я искал какие-нибудь веские аргументы, чтобы убедить себя и Лену с Гришкой, будто это действительно так. Но все аргументы вдруг куда-то делись. И я брякнул первое, что пришло в голову:

– Ей сейчас бояться некогда. Она про Винни-Пуха думает.

– Про Винни-Пуха? – удивилась Лена.

– Винни-Пух – мамин любимый литературный медведь, – с каждой минутой я чувствовал себя всё глупее. – Ему в этом году исполняется семьдесят лет. В октябре день рождения праздновать будут.

– Это какой Винни-Пух – из мультика? – уточнила Лена. – Он что – такой старый? А я-то думала, он маленький! Он же малюська – Винни-Пух! – Лена переливчато засмеялась и запела:
Я тучка, тучка, тучка,

Я вовсе не медведь!

Гришка тоже стал хохотать и подпевать густым баритоном:

Ах, как приятно тучке

По небу лететь!

Он замахал руками, изображая нечто среднее между тучкой и пчелой, и стал кружиться вокруг Лены.

– Малюська! Из мультика! А такой старый! – продолжала заливаться Лена.

– Ну, вообще-то он не из мультика, – я почувствовал, что начинаю злиться от этой их беспричинной коллективной радости. – Он из книжки. Это потом про него мультик сняли. И он не старый. Просто его давно придумали. А мама школьный праздник готовит. Ей сейчас про другое думать некогда. Поэтому она не испугается, – сделал я неожиданный вывод. – Так что – приходите.

И потом, чтобы сменить тему, кивнул на блестящую обложку, которую Лена прижимала к животу. На «I love Гарри Поттер»:
– Читаешь? Нравится?

– Очень! – Лена произнесла это с особым выражением лица, позволяющим безошибочно опознать в ней духовное существо. – Правда, я пока немного прочитала: пять страниц с начала и три – с конца.

– С конца? – я не то чтобы удивился. Просто решил уточнить.

– Ну, знаешь, за героев всегда так волнуешься, пока читаешь. Прямо все нервы себе истреплешь, – тут Лена немного скосила глаза, чтобы взглянуть на себя в зеркальце на руле моего велосипеда и оценить урон, нанесенный своему внешнему виду. Урон, видимо, оказался не столь сильным, как она предполагала, и Лена уже совершенно спокойно подытожила: – Вот я и смотрю сразу, чем кончится. Чтобы не очень волноваться. К тому же, надо быть в курсе.

– В курсе чего?

– Ну, спросит тебя кто-нибудь, чем всё кончилось. А ты не знаешь. Не прочитал ещё. И неловко как-то. Вот и хочется быть в курсе.

– А-а! – тут я решил, что пора прощаться. – Ну, я поехал! Пока!

– Пока-пока, – мило улыбнулась Лена.

– Пока, брат. До встречи! – на прощанье Гришка решил подпустить немного семейной теплоты.

– Мам, Гришкину девушку Леной зовут. Она «Гарри Поттера» читает, – поделился я с мамой свежей информацией. – И ещё – они на обед к нам придут. В воскресенье.

– В воскресенье?

– Я их пригласил. Нечаянно. Само как-то получилось.

Мама вздохнула:

– Придётся отменять репетицию, – и вдруг засуетилась. – Может, котлетки пожарить? Папы, правда, не будет. Он в это воскресенье работает. Но, может, оно и к лучшему. Давай, мы сначала сами… Ну, познакомимся поближе.

В воскресенье Гришка с Леной пришли к нам на обед. На Лене была короткая голубая маечка, под которой светилась полоска голого живота. Одной рукой Лена держалась за Гришку, а другой прижимала к себе книжку в тёмно-лиловой обложке с белыми разводами. Сверху на маечке можно было прочитать слова «Всё будет», а на обложке – «Мураками». Получалось «Всё будет Мураками».

– Ты что, «Гарри Поттера» прочитала уже? – удивился я.

– У меня ещё будет время, – уклончиво ответила Лена. – А Мураками – тоже очень модный писатель. И обложка, видишь, какая красивая.

Чтобы лишний раз убедиться в собственных словах, Лена взглянула на себя в зеркало. Я тоже должен был признать, что лиловая обложка Мураками действительно подходит к маечке. Гораздо лучше, чем коричневый «Гарри Поттер».

– И что же – вам нравится Мураками? – церемонно вмешалась мама.

– Ой, очень нравится. Правда, я пока немного прочитала: пять страниц с начала и три – с конца. Знаете, так волнуешься за героев, пока читаешь. Прямо все нервы себе истреплешь. Вот я и смотрю сразу, чем кончится.

Тут я почувствовал себя Архимедом, который открыл Новый Закон.

Архимед жил во времена древних греков и прославился тем, что полез купаться в ванну, до краёв наполненную водой. Гришка всегда поступал так же: наливал полную ванну воды, влезал в неё, и вода выплескивалась на пол. Возникала огромная лужа, грозившая просочиться на голову соседям, живущим этажом ниже. Тут обычно прибегал папа, вытаскивал Гришку из ванной и заставлял вытирать лужу.

С Архимедом всё обстояло иначе. Возможно, у него просто не было папы. Или он жил на первом этаже. Архимед влез в полную ванну, в результате чего на полу образовалась лужа. И так как из ванны его вытаскивать было некому, Архимед совершенно спокойно посмотрел на лужу, потом на себя, и пришел к выводу, что ОН ВЫТЕСНИЛ ВОДУ. Столько воды, сколько места занял сам. В результате Архимед понял, что открыл Новый Закон – закон вытеснения жидкости – и помчался по городу с криком «Эврика!»

Я тоже чуть не закричал «Эврика», потому что тоже открыл Новый закон. Закон чтения. Называется «Малюська», или «Пять плюс три». Читаешь пять страниц с начала, три с конца – и всегда в курсе!

Я увидел, что мама тоже догадалась о существовании Нового закона и поэтому смотрит на Лену как-то не так. Не совсем так, как надо.

– А вы, Лена, значит, не любите волноваться? – очень вежливо уточнила она.

Гришка почуял неладное и тоже решил перейти на личности.

– Зато маман у нас волноваться любит, – хохотнул он. – Правда, маман? Ты всё время волнуешься – по поводу и без повода? А вот и Марсик пришёл! – Гришка решил, что Марсик поможет разрядить обстановку. – Смотри, Марсик, это Лена! Моя девушка.

Марсик вытянул шею и стал нюхать, чем пахнет от Гришкиной девушки.

– Ой, какой котик! – заверещала Лена и присела на корточки. – Ой, какой хорошенький! А что это у него мордочка такая несимметричная? Слева щёчка чёрная, а справа – с белым пятнышком? Замазать надо! А то некрасиво. Пусть обе щечки одинаковыми будут. Иди, иди сюда! Меня все кошки любят, – заявила она, слегка повернувшись к нам. – Сразу на руки идут.

– Но Марсик ни к кому не идёт на руки, – осторожно заметила мама. – Он очень самостоятельный и не любит, когда ему навязывают ласки.

– Ну, да! Не любит! Сейчас полюбит – как миленький! – Лена вдруг хищно ухватила Марсика и прижала к себе. – Вот и славненько!

Марсик напрягся и замер. Потом вдруг дёрнулся, упёрся задними лапами в голый Ленин живот, вывернулся из рук и дал стрекоча.

– Ай!

У Лены на голой полоске под маечкой стали проступать красные следы Марсиковых когтей. Как в детской книжке «Волшебные картинки».

– Ну, вот! Я же предупреждала! Подожди! Я сейчас «Перекись» достану, – от расстройства мама без предупреждения перешла на «ты».

Пока она прижигала следы когтей на Ленином животе, Гришка суетился вокруг, подбадривая Лену глупыми шуточками и сомнительными обещаниями, что «до свадьбы у неё всё заживёт».

– Вы что же – и не накажите его? – в голосе Лены появились капризные нотки. – За то, что царапается?

– Мы никогда не наказываем Марсика, – сухо заметила мама. – Он прекрасно понимает слово «нельзя». К тому же он поцарапал тебя нечаянно – потому что испугался.

– Ну, ладно, Ленка! Сама виновата! – Гришка вдруг перекинулся на мамину сторону. – Не надо было его хватать. Чего ж теперь жаловаться?

– Но как я пойду по улице с такими метками? Что обо мне люди подумают? – Лена немного скосила глаза и, ища утешения, незаметно посмотрела на себя в зеркало.

Я хотел сказать, что можно держать «Мурками» чуть пониже, и тогда красных точек не будет видно.

Но мама предложила более усовершенствованный вариант.

– Я одолжу тебе жидкую пудру. Наложишь пару слоев, и следов не будет заметно, – заверила она Лену. – А сейчас давайте обедать. Вы же на обед пришли?

– Давайте, давайте! – засуетился Гришка. – У нас сегодня что? Неужели котлетки?

– Котлетки, котлетки, – примирительно заворчала мама.

– Обожаю котлетки. Ленка, проходи. Ой, маман, знаешь, мы тебе подарок принесли. Вот. Лена выбирала!

Гришка бросился обратно в прихожую, притащил в кухню пакет и достал оттуда маленький колючий кактус в горшочке.

– Правда, забавный? – Лена уже расслабилась и позволила себе снова незаметно взглянуть в зеркало.

К колючкам кактуса были прицеплены бумажки, изображающие глаза и нос.

– Гриша сказал, вы не любите срезанные цветы. И мы решили подарить вам цветок в горшочке. Вам нравится?

– А зачем кактусу глаза? – не поняла мама.

– Маман, ну ты совсем! Это ж для прикола! Как в анекдоте: сидит в горшке грустный кактус. Его спрашивают: кактус, кактус, ты чего грустишь? А он отвечает: я не кактус. Я ёжик. В норе застрял.

– С глазами так с глазами, – вяло согласилась мама. – Пусть пока здесь постоит. А вы идите мыть руки.

Гришка повёл Лену на экскурсию по квартире, а мама принялась накрывать на стол. Она ходила из кухни в комнату, а Лена с Гришкой ходили из одной комнаты в другую, из комнаты в ванную и обратно. И я тоже ходил туда-сюда. Поэтому прошло изрядно времени, когда мы все, наконец, снова собрались в кухне. Стол был накрыт, как на Новый год. И там, среди тарелок с салатами, между селедочницей и фаршированными помидорами, стоял маленький цветочный горшочек. Вокруг него была рассыпана земля. А внутри, где должен был сидеть кактус с глазами, ничего не было.

– Где же кактус? – удивилась Лена.

Все благоразумно промолчали. Я искал глазами Марсика, но его не было видно. «Кактус ведь колючий, – подумал я рассеянно. – За что же Марсик его ухватил? Неужели – за колючки?»

Мама быстро смахнула со стола землю и скомандовала:
– Всё. Давайте рассаживаться! Лена, ты куда хочешь сесть? Садись в это кресло. Мы всегда усаживаем в него дорогих гостей.

Все могло сложиться иначе, не будь у нас в кухне настенного шкафчика. Дело даже не шкафчике, а в зеркале, которое украшало его дверцу. Потому что не будь этого зеркала, Лена, быть может, лишний раз взглянула бы на место для дорогих гостей, куда ей предстояло сесть. А так она смотрела на себя в зеркало, и садилась в кресло спиной, придерживая его за ручки. И когда она села в это кресло, её лицо вдруг странно вытянулось. А глаза и рот внезапно стали круглыми. Секунду – другую Лена смотрела мимо нас невидящими круглыми глазами, а её рот сначала был просто круглым и всё. Потом раздался оглушительный визг. Лена вскочила с кресла и, не переставая визжать, кинулась в ванную комнату.

– Неужели? – ахнула мама. – Неужели Марсик бросил кактус в кресле?

– Нет здесь никакого кактуса, – сообщил я, исследуя покинутую Леной поверхность. – Одни глаза.

Я показал на прилипшие к ворсинкам кресла кусочки бумаги.

– Тем хуже для Лены! – горько констатировала мама.

Несмотря на трагичность ситуации, Гришка не мог не восхититься кровожадностью Марсикова поступка.

– Это что – кошачья вендетта? Месть за то, что его хотели сделать симметричным? – уточнил он.

– Не надо наделять Марсика качествами Люцифера. (Люцифер был коварным царём преисподней.) – раздражённо оборвала Гришку мама. – Он не хотел ничего плохого. Бросил кактус, где пришлось. Без всяких задних мыслей.

Я подумал, что нам вряд ли удастся объяснить это Лене.

Лена перестала визжать. Она заперлась в ванной и включила там воду, чтобы заглушить свои рыдания и наши бесполезные попытки прийти ей на помощь. Не могла же она сказать: «Освободите меня, пожалуйста, от этого кактуса! Он воткнулся в меня там-то и там-то!» Она даже Гришке не могла этого сказать, потому что хоть Лена и была Гришкиной девушкой, но не до такой же степени! Поэтому Лена одиноко страдала в ванной и как-то спасала себя сама. Потом мама поила её успокоительным. Но это мало помогло.

Потому что, в конце концов, Лена сказала Гришке, что больше не желает знать ни его, ни его зловредного кота. При этом Лена очень выразительно окинула взглядом нас всех, чтобы мы на свой счёт тоже не заблуждались. Хлопнула дверью и ушла, так и не воспользовавшись пудрой. Будто бы мы нарочно подложили ей в кресло кактус.

Прошло несколько дней. Гришка пытался вернуть окружающему миру прежние очертания, но у него ничего не получалось. Он звонил Лене, но она бросала трубку. Он стоял у неё под окном, но она не выходила. Потом Лена вдруг позвонила сама и заявила, что готова снова стать Гришкиной девушкой, если он принесёт к её ногам шкуру своего гадкого кота.

– Она ведь не знает, что это Марсик вырвал кактус из горшка? – удивился я.

– Может, догадалась? – предположил Гришка.

– Скажешь! Где ты ещё видел котов, способных к прополке? К тому же, Марсик не знал, что она сядет в это кресло. Он ни в чём не виноват!

– Да она просто глупая какая-то! – вдруг сказал Гришка. – Ещё закрасить его хотела. Помнишь? Все кошки её любят! Прям уж!

– Слушай, а может, мама была права. Может, она считает, будто это она тебя завела, а не ты её?

– Ну, ты уж скажешь!

Но Гришка внезапно утешился. И мы с ним решили, что нам пока не стоит заводить девушек. Вот завели Марсика – и хватит.