Как я была детским поэтом Ириной Токмаковой
Прокофьева Софья — Как я была детским поэтом Ириной Токмаковой
Рубрика: Доска почета и уважения
«Неделя детской книги»! как мы любили эти дни, когда были помоложе и легче на подъем. Встречи с детьми, их робкие, наивные вопросы, на которые не всегда просто найти ответ. И главное, блестящие, восторженные глаза…
На этот раз у меня была «путевка» в новую школу в каком-то новом районе. Помню только, что добиралась до нее долго и боялась опоздать.
Школа и вправду была новой, и библиотека сияла хорошо вымытым стеклом. Но самой новой, просто ослепительно новой оказалась библиотекарша Олечка с новыми, чуть оттопыренными ушками и яркими бирюзовыми сережками.
Пол в библиотеке был весь застлан пушистым зеленым ковром, юные читатели оставляли обувь у двери, располагались на ковре, как на поляне, скрестив ноги по-турецки.
– Начинаем выступление известной, всеми нами очень любимой писательницы Софьи Прокофьевой! Софья Леонидовна, мы подготовили для вас небольшой концерт! – сказала Олечка повышенно-звонким голосом.
Появилась кроха в чем-то вроде балетной пачки, даже не первоклашка, просто чья-то младшая сестренка.
Малышка без запинки прочла:
Купите лук, зеленый лук,
Петрушку и морковку.
Купите нашу девочку,
Шалунью и плутовку!
Не нужен нам зеленый лук,
Петрушка и морковка.
Нужна нам только девочка –
Шалунья и плутовка!
Ничуть не сомневаюсь, что все купили бы эту шалунью и плутовку, а не зеленый лук, так была прелестна маленькая актриса.
«Как находчиво и остроумно начать нашу встречу шотландской народной песенкой в пересказе Ирины Токмаковой, – подумала я. – В сущности, это – классика, ничуть не хуже «Игрушек» Барто…»
Потом вышел серьезный мальчик и серьезным голосом прочел «Где спит рыбка?» Опять-таки стихотворение Ирины Токмаковой.
«Что ж, мы мастера одного цеха, – подумала я. – И, пожалуй, это вполне естественно…»
Но когда две девочки, взявшись за руки, прочли еще одно стихотворение Ирины Токмаковой – «Крокодилы», – то я неожиданно для себя закашлявшись, наклонилась к Олечке и все-таки смущенно шепнула ей, что это, к сожалению, не мои стихи.
Трудно передать, что стало с милой Олечкой. Ее новые ушки покраснели, а щеки так запылали, в общем, мне стало ее искренне жаль.
Она пролепетала, что концерт готовила вовсе не она, а какая-то старшеклассница, очень хорошая девочка, верная претендентка на золотую медаль. А Ирина Петровна, честное слово, обещала прийти, и вот…
– У нас еще инсценировка, – убитым голосом сказала Олечка. – «Ку-ка-ре-ку!» Дети сами шили костюмы.
– Давайте «Ку-ка-ре-ку!» – твердо сказала я.
Стишок, превращенный в инсценировку и впрямь был разыгран озорно и мило. Главное, не было скованности. Глаза актеров горели подлинным вдохновением. У Петушка в самый ответственный момент свалился с головы гребешок, что тоже немало способствовало успеху.
Я поцеловала в щеку библиотекаршу Олечку и почувствовала, что обожгла себе губы всерьез и надолго.
Потом я ушла, унося с собой пять крупных алых тюльпанов с розовой розаночкой на каждом.
Но главное, я порадовалась стихам, которые прозвучали в этой новенькой библиотеке. Поэтичные, легкие, с выдумкой и юмором – поистине классическая поэзия для детей. И еще: как легко запоминались они, доставляя столько радости и актерам, и зрителям, дружно подхватывающим веселое «Ку-ка-ре-ку!»
Не знаю, может быть все-таки надо было отнести подаренные мне тюльпаны чудесному детскому поэту Ирине Петровне Токмаковой?
