Белая лошадь и чёрный монах
Григорьева Елена — Белая лошадь и чёрный монах
Рубрика: Клуб Летучая мышь
– Сплаваем? – спросил Вовка.
– Не-а…
– А чё?
– Холодно, боюсь, ногу сведёт.
– Чего вдруг?
– А у папы свело. Он тоже тут на майские полез в воду, так чуть не утонул!
– Ну, так то папа! Он же старый. А мы быстренько: туда-обратно, никто и не узнает.
– А если водоворот? Дядя Коля говорил, бывает такое: закрутит, как всё равно водяной на дно потащит.
– Ну, ты даёшь! В водяных веришь! Ты, может, и в лешего веришь?
– Не в лешего, а в лесовика. Бабушка говорит, что они на Лысой горке собираются…
– Это на какой?
– Ну, как в Берёзки идти. Она однажды пошла, а на горке как закрутило, завертело… И вдруг смотрит: она уже в Берёзках, рядом с Ужей, повернулась – а деревни нашей нет.
– Ну, это заблудилась! Это с кем не бывает!
Мы помолчали.
– А я знаешь, чего боюсь? – спросил Вовка. – Белой лошади.
– Какой?
– Какой-какой… Такой! Я её в тумане видел. Открыл окно – а там всё белое, а в белом – она, лошадь. Туда прошла, обратно – медленно, как в кино. И с той поры стала мне сниться. Будто открываю я дверь, а там морда её, белая. И в меня тычет! Знаешь, как страшно!
– А я монаха боюсь. Чёрного…
– Откуда здесь монах?
– Не знаю… Однажды я у бабушки заночевал, а у неё дверь на палку закрывается. Ну, вечером она и говорит: сходи-ка, дверь проверь. Я пошёл. Иду в темноте, уже к двери подошёл и вдруг слышу – вздохнул кто-то. Я как закричу! А бабушка: что такое? Монаха испугался? Я потом спрашиваю: какого монаха? А она не говорит, мол, пошутила. А я всю ночь не спал. Всё мне монах представлялся. Чёрный. То ли мама про него говорила, то ли видел я его…
– Да где ему тут взяться? – Вовка говорит. – Тут и монастыря нет, одна церковь, а там старушки. И почему «чёрный»? Он, что, негр?
– Да нет, ну, весь в чёрном, и лицо такое – страшное…
– Да, надо тебя от страхов лечить, – сказал Вовка, помолчав.
– А сам-то? С белой лошадью?
– Ну, у меня одна лошадь, а у тебя вон сколько! Хотя у меня ещё один страх есть. В городе! Я боюсь, что эскалатор остановится.
И Вовка рассказал, как у него на глазах девушка упала.
– Быстро-быстро бежала, и вдруг эскалатор остановился. А она разогналась, не удержалась и… покатилась вниз!
– Так ты не бегай! Стой себе, как все!
– Скучно! И потом, что я, трус, что ли?
– А я в городе в лифте боюсь… – сказал я.
– Застрять, что ли? – засмеялся Вовка.
– Нет. Я боюсь… улететь.
– Куда?
– Наружу. Понимаешь, если в доме 8 этажей, а я нажму на «10», то куда попаду?
– Никуда не попадёшь. Раз нет десятого, лифт не поедет.
– А я боюсь: вдруг выскочит! На крышу. Или вниз провалится, если на ноль нажать.
– Ну, ты даешь! Ноль – это подвал, я знаю. Я бывал в таких домах. Я тогда в хоре занимался, на 20-м этаже! Меня мамка записала. Вот тогда я боялся!
– Чего?
– Что вступлю не вовремя. Ну, раньше времени. Там вступление сначала, а потом первый куплет. Я один раз не так сосчитал и запел. Один! Да ещё не в ноту!
– И что?
– Дураки… Все как засмеются!
– Да, я тоже на пении боюсь… Вообще, на уроках боюсь чего-нибудь не то сморозить. Хорошо, каникулы скоро…
Мы помолчали. У меня от воспоминаний даже рубашка вспотела – столько всего накатило!
– Знаешь, я ещё боюсь, когда гроза, и свет выключают. И я шарю по столу, свечку найти, а тут что-то живое…
– Кошка, что ли?
– Ну да… Она меня цапнула! Страшно! В темноте!
– Наоборот, хорошо: живое существо!
– Не-а, кошки, они страшные, какие-то инопланетные… Почему в темноте видят, а я нет? Почему ходят неслышно? И вообще…
– Что – вообще?
– Ну, будто знают что-то. А бабушка говорит, с нечистой силой водятся.
– Сказки всё это, не слушай. Кошки – такие же твари, и тоже грозы боятся. Я сам видел, как под шкаф прячутся…
– Ну, не знаю, а только я чуть не умер от страха, когда по столу шарил и на мягкое наткнулся…
– Слушай, а ты умереть боишься?
– Не знаю. Бабушка говорит: у Бога все живы!
– Так то у Бога, а ты где?
– Не знаю…
