Лысая зеленая макака
Драгунская Ксения — Лысая зеленая макака
Когда я была маленькая, со мной в классе учился мальчик по прозвищу Виник. Потому что его фамилия была Винокуров. Он был чудной. С приветом. Притом с большим. С огромным приветищем. Когда мы обучались еще в детском саду (а мы с Виником жили в соседних домах и ходили в один детский сад), когда мы еще в детском саду были, на обед дали вареную курицу, и Виник помазал ее зеленкой, чтобы курице не было больно, когда ее едят.
В школу Виник ходил довольно редко, и мы все очень радовались, когда он появлялся. Раз Виник пришел, значит обязательно что-нибудь отчебучит.
И вот однажды, классе в четвертом, шел урок английского. Нашей любимой Ларисы Николаевны не было, и ее несколько раз заменяла одна довольно редкая тетя. Она нас совершенно замучила, к тому же задразнила и заобзывала. Шел не урок английского, а какое-то мучение. Но посреди этого мучения кто-то из учителей заглянул в наш класс и позвал ее. Мучительница зыркнула на нас грозно, велела сделать пять упражнений, рявкнула, треснула журналом по столу, чтобы мы вели себя тихо, и ушла.
Нам тут же так весело стало, так хорошо. Мы стали разговаривать обо всем на свете.
– Хорошо бы, – сказал Димон, – завести какого-нибудь ученого зверька, вроде хомячка или морской свинки, и надрессировать его, чтобы он ночью, пока мама спит, выпалывал у нее из косы седые волосы. Вот как сорняки на огороде. А то она каждое утро причесывается, видит, что у нее есть седые волосы, и очень огорчается…
– Ты лучше учись хорошо, – посоветовала отличница Смирнова. – И седых волос у мамы будет меньше.
– А у моей мамы зато во какие мускулы, – похвастался Лукьянов.
– А у моей бабушки зато тройной подбородок, – не отстала Вера, и напыжилась вся, чтобы показать, как это, но у нее не очень получилось.
– Зато мой папа, – воображалистым голосом начал Макс, – такой умный и красивый, что у него целых четыре жены. И все они очень дружат с мамой и со мной, дарят подарки и шлют открытки к праздникам…
Так мы сидели и болтали, мучительница все не шла и не шла, в конце концов нам даже надоело болтать, и Настя сказала:
– А теперь давайте молчать!
– Точно! – обрадовался Макс. – Кто первый заговорит, тот лысая макака!
А Виник придумал:
– Лучше кто первым войдет!
– Кто первым войдет или заговорит, тот – лысая зеленая макака! – решили все и стали молчать. Тишина.
И тут входит учительница и сразу с порога произносит любимое учительское слово:
– ТАК!!!
Мы изо всех сил старались не смеяться, но некоторые, например, Ирка или Танька, они вообще дохлые, болели часто, тут же начали хихикать.
– Это что еще такое? Что за глупый смех? – учительница почуяла неладное.
Тут Ирка и Танька просто затряслись от смеха, даже повизгивать начали, а, глядя на них, принялись веселиться и остальные.
– Вы почему смеетесь? – рассвирепела учительница. – Объясните мне, что происходит! Как вы смеете?! Что во мне такого смешного?
Уж тут-то все чуть под парты не свалились. А учительница стала такого цвета… Я даже испугалась, что ее сейчас удар хватит.
И Виник, наверное, тоже испугался. Он встал и сказал спокойно и вежливо:
– Мы смеемся, потому что вы – лысая зеленая макака. Так получилось. Вы уж не огорчайтесь. Вы лысая зеленая макака, а так ничего страшного.
И сел.
У учительницы голос пропал начисто. И как это пятнадцать минут назад она на нас кричала, чем?
Сначала она просто открывала рот без всяких звуков, а потом схватилась за голову и побежала прочь из класса спортивной рысью.
– Странная какая-то, – пожал плечами Виник. – Сама же просила объяснить, почему все смеются.
Винику, конечно, здорово влетело. В пятый класс он пошел в другую школу. В шестой – еще в одну. Седьмой класс заканчивал в санатории, восьмой – в другом городе, девятый – опять в Москве, но в лесной школе. Вернее, половину девятого, потому что в лесной школе он опять что-то отчебучил. В десятый класс его принимать никто не хотел. Что он делал вместо половины девятого и всего десятого классов, я точно не знаю, но зато теперь наш Виник стал начальством и ездит на здоровенном джипе с мигалками.
