Сын Кощея Бессмертного

Венгловский Владимир — Сын Кощея Бессмертного

Утренний туман клубился по краям лесной дороги. Холод пробирался под одежду, заставляя увеличить шаг. Нет, не только холод – меня гнало вперёд радостное ожидание. Я возвратился на родину и должен вернуть то, что принадлежит мне по праву.

Разрешите представиться, я – Вольга, сын Кощея Бессмертного. Да-да, того самого, кто так неосторожно позволил Ивану-царевичу сломать свою жизнь, заключённую в игле. Бедный папа. Я, конечно, был очень маленький, но помню, как горевала моя мама – Василиса Премудрая. Которая, кстати, папу искренне любила, что бы там сказки ни говорили.

На краю дороги сидел леший – мелкая такая пакостная нечисть – и пытался навести на меня морок, сбить с дороги.

– Брысь! – сказал я.

– Он нас видит, видит! Бежим! – испуганный леший исчез в лесной чаще.

Конечно вижу. Чей же я сын, в конце концов! Вот только с чёрным колдовством связываться, как отец, не намерен. Нетушки. Мы по-другому поступим. Мама сразу, когда случилась беда, отослала меня за границу. Учиться.

И я учился. Многому и везде, где бывал.

Теперь злодей вернулся домой.

Прямо на дороге пищал, бился желторотый птенец. Эх ты, пичуга малая, как же высоко твоё гнездо. Ладно, полезу. Говорите, что негоже так злодею поступать? Так ведь никто не видит.

– Эй ты, древолаз! А ну слезай!

Внизу толпились вооруженные мужики. Некоторые даже с мечами и в подобии кольчуг. Что-то мне подсказывает, что это официальный царский патруль.

– Ладно, пичуга, сиди и больше не падай.

Я спрыгнул на землю, оказавшись лицом к лицу с мрачными дружинниками.

– Кто таков будешь? – спросил один из них, наверное, командир.

– Вольга, студент, шестнадцать лет, закончил обучение за границей и вернулся на родину.

– Студент… школяр, что ли? А грамота документная у тебя есть? Где написано, что ты Вольга?

Грамота? Это что-то новое.

– Нет. Так я и есть Вольга, зачем мне врать?

– Это ты так говоришь, – хмыкнул начальник патруля. – А может, ты Соловей-разбойник. Вишь – на дереве сидел. Вот мы тебя сейчас доставим в острог, там быстро разберутся, что ты за птица.

– Отпустите его, пожалуйста, – из-за деревьев, откуда ни возьмись, появилась девица.

Красивая, кстати. Одного со мной возраста.

Она что-то сунула дружинникам.

– Хм… – нахмурил брови командир. Его губы шевелились – он усиленно пытался прочитать по складам. – Воль-га.

На большее его, видимо, не хватило. Он вопросительно уставился на девушку.

– Да, это мой брат. Он с детства умом слабоват.

«Кто – я?! Это я слабоумный»?

– То-то я смотрю… Хилый он какой-то. Школяр. Ха…

– Идем, братец, – взяла меня за руку девушка.

Мы скрылись в густой чаще.

– Спасибо за помощь, – сказал я девчонке, – но я бы и сам справился.

– Ага, конечно! – обрадовано ответила она. – У тебя даже оружия нет.

– Отобрали на границе, когда с корабля сходил, – буркнул я. – Ничего, я и голыми руками могу.

– Конечно! Ведь их всего пятеро, а ты раза в два меньше самого хилого из них. Думаю, что как раз справился бы.

Я не стал продолжать тему.

– Ты лучше скажи, что за грамоту им сунула?

– Вот эту? – девчонка вынула из переброшенной через плечо сумы нечто, растаявшее прямо у меня на глазах. – Да ничего. Морок.

– Э… Да ты волшебница!

– Но – тс-с-с. Запрещено волшебство у нас.

– С какого это времени?

– А с такого. С которого и грамоты документные ввели. Как молодой Иван-царевич в опалу попал, так и начались все нововведения.

– Молодой?

– Ну да. Старый давно же царствует. Ты с какой луны свалился, что ничего не знаешь?

– Да так, – пожал я плечами, – далеко ездил. И долго. Учился.

– Где? – заинтересовалась девчонка. – На западе, на востоке?

– И там, и там, – ушёл я от ответа. – Так, все же, кто ты такая, и откуда тебе волшебство ведомо?

– Я внучка Бабы-Яги, а зовут меня Всеславой.

– Ого! Я как-то думал, что у Бабы-Яги внучка не должна быть такая… Ну…

– Красивая? – подсказала Всеслава. – Это ты по бабушке моей судишь? Посмотрим, какой ты будешь лет через триста. И вообще, может, я не в бабушку пошла.

– А я сын Кощея Бессмертного.

– Ты?

– Я!

– Такой хилый?

Далось всем мое худощавое телосложение.

– Я не хилый, я – поджарый. Мой папа, кстати, тоже не толстый был. Так жить легче. Увидишь, как я трон Русский себе назад верну.

– Ты?

– Я!

– А зачем?

– То есть как зачем? – удивился я. – А власть?

– А зачем тебе власть?

Я задумался. Как-то раньше мне не приходили в голову такие вопросы.

В раздумьях мы вышли на поляну, где стояла обветшалая избушка на курьих ножках.

– Избушка-избушка, повернись ко мне… – решил блеснуть знаниями я, но Слава закрыла мне рот рукой.

– Ты что! Стоять! – закричала она.

Со скрипом зашевелившаяся избушка прервала свое движение и замерла на месте. Отвалились и с шумом упали на землю оконные ставни.

– Старая она уже. Развалится. Не смей так больше делать! – набросилась на меня девчонка. – Ноги не отвалятся, если лишний пяток шагов сделаешь.

Обошли мы избушку, поднялись по шатким ступенькам. Чувствовалось, что мужской руки избушке явно не хватает. Однако мужчина, вернее, парень, в избушке сидел. Плечи – во! Щеки – во! Рост – под потолок. Это когда он поднялся нам навстречу.

Мы снисходительно смерили друг друга взглядами. Он, конечно, свысока, но у меня взгляд ой какой ледяной.

– Твой друг? – спросил я у Всеславы.

– Да нет, что ты! – покраснела девчонка. – Это же Иван-царевич.

– Тот, который в опале? – холодно поинтересовался я.

– Ага! – вместо Всеславы ответил детина. – Что на папаню нашло – сам не знаю. Пришёл воевода с дружинниками, выгнал меня из замка. Говорит, по приказу отца. Так я уже пару месяцев по лесу шатаюсь. К лесорубам одним пристал. Вроде как нормальные, а потом разбойниками оказались. Сбежал сегодня…

– Явился ко мне, – сообщила Слава. – Помочь просит. Говорит, что с его папаней что-то не так.

«Конечно что-то не так. И будет не так, когда я его папаню навещу. Вот только оружие злодейское найти надо. А сын, ладно, пусть живет».

– Он бы никогда меня не прогнал! – заголосил Иван-царевич.

Потолок избушки затрясся, и с полочки упало блюдце. Я схватил его на лету, за что заработал от Всеславы благодарный взгляд.

– Ты ж чуть не расколол то, за чем ко мне пришёл, – гневно сообщила она царевичу. – Это же не простое блюдце, а волшебное – показывает всё, о чём попросишь. Сегодня, кстати, починила. Осторожнее надо быть!

Иван-царевич покраснел, и его круглая физиономия стала похожа на заморский овощ помидор.

Между тем Всеслава накрыла стол скатертью, поставила блюдце и пустила по нему наливное красное яблоко.

– От бабушки артефакт достался? – поинтересовался я.

– Что-что? – спросила внучка Бабы-Яги. – Не мешай, пожалуйста, школяр. А ты, Иван, проси показать, что хочешь.

– Покажи мне папаню, – гундося, сказал царевич.

Блюдце никак не отреагировало.

– А ты забыл сказать «пожалуйста», – ехидно сообщил я.

– Какого такого «папаню»? – рассердилась Всеслава. – Оно ваши мысли читать не умеет. А ну, блюдце, покажи нам здравствующего царя Ивана!

И блюдце показало. Вначале была полная темнота. Затем, словно взгляд блюдца немного к ней привык, мы увидели мужчину в возрасте, прикованного цепью к каменной стене.

– Папаня, – тихо произнёс Иван-царевич.

Дело принимало интересный оборот.

– Блюдце, покажи нам тронный зал!

Тьма подземелья сменилась светом. Правда, не ярким, так как двери тронного зала были захлопнуты, а окна плотно закрыты ставнями. Возле царского трона прямо на полу вольготно разлёгся Змей Горыныч. Рядом стоял воевода.

– Ах ты змей! – закричал Иван-царевич.

Интересно, кого он имел в виду, Горыныча или воеводу?

– Тише, тише. Лучше послушаем, о чём они говорят, – прошептала Всеслава.

– Налоги увеличены на двадцать процентов, – между тем сообщал воевода. – Финансирование армии увеличено… – он взвесил на ладони мешочек с деньгами и сунул его за пазуху, – на пятьдесят процентов. Следы колдовства не обнаружены. Место нахождения Ивана-царевича неизвестно.

Одна из голов Змея Горыныча зевнула. Две другие уже давно спали.

– Ты мне лучше поесть принеси, – сообщила дежурная голова.

– Это мы мигом.

Воевода пошёл к выходу, но вдруг остановился.

– Ты, главное, двери никому не открывай, – сказал он Змею Горынычу. Помни, что тебя видеть никто не должен! Царь болен, и все вопросы в его отсутствие решаю я. То есть, извини, мы вместе решаем. Но ты – главный, не забывай… И отвечать тоже тебе, если что, – пробормотал себе под нос воевода уже на выходе из тронного зала.

– Да я тебя!.. Да ты сам у меня ответишь! Пригрел змею в тронном зале! – закричал Иван-царевич и бросился к выходу.

Я еле успел ухватить его за рубаху.

– Стой! Ты куда это собрался?

– Как куда? Во дворец.

– Вот там тебя и возьмут, тёпленького. Оформят, как бунтовщика, и составишь ты своему папане компанию в темнице. Или вообще – вон, слыхал, Змей Горыныч есть хочет?

Иван-царевич почесал в затылке и уже спокойно вышел из избы. Послышался хруст дерева. Через минуту молодец вернулся назад со здоровенной дубиной, срывая с нее на ходу зелёные листочки.

Ему-то хорошо. Перед ним четкая цель – освободить царя и вернуть его на трон. Открыть народу глаза, так сказать. А мне что делать? С одной стороны, я тоже хочу трон занять. А с другой – на нём уже злодеи сидят. Негоже злодею со злодеями сражаться. Не по правилам. «Значит, – мелькнула предательская мысль, – надо вначале вернуть на трон царя, а потом его свергнуть». Но, если так подумать, а оно мне надо?

– Кстати, – спросил я, – а Змей Горыныч откуда взялся? Его, помнится, ещё дед Ивана убил.

– А он некоторое время полежит, а потом головы вновь отрастают, – пояснила Всеслава.

– Как у гидры, значит, – проговорил я, задумчиво.

– Что это за гидра такая? – встрепенулся Иван-царевич. – Ещё один змей?

– Да что-то вроде того, не обращай внимания. Ты лучше скажи, как нашего Змея Горыныча победить? – я снисходительно поглядел на его дубину. – Не с деревяшкой же на него идти?

– Против Змея Горыныча меч-кладенец нужен, – сказала Всеслава, – только где его искать?

Она обвела нас взглядом.

– Насколько я знаю, меч как раз у твоей бабушки всегда и хранился, – сообщил я.

Всеслава вновь обратилась к блюдцу.

– Покажи нам меч-кладенец.

Блюдце показало большого, жирного крота.

– А ну – брысь! – стукнула по столу кулаком Всеслава.

Крот подпрыгнул и убежал. Он как раз сидел на красивом мече в богатых ножнах. Возле меча мы увидели огромный куриный палец с изогнутым когтем.

– Так и есть, – сообщила внучка Бабы-Яги, – под избушкой закопан.

– Нужно копать, – осторожно сказал я, наблюдая за реакцией Всеславы.

Девушка готова была расплакаться.

– Но избушка тогда… Она же не выдержит…

По её щеке всё-таки прокатилась первая слеза.

– Подождите, я хоть вещи вынесу.

Иван-царевич был использован в качестве рабочей силы. Грузчика, то есть. Было слышно, как в самой избушке гремит посуда и передвигается мебель. Я в это время отошёл в сторонку и принял позу лотоса для медитации – уселся на траву, скрестил ноги и замер с полузакрытыми глазами. Мне надо было сосредоточиться.

Появившийся на пороге Иван-царевич так и застыл с сундуком в руке.

– Ты это чего? – настороженно спросил он.

– Не мешай, я медитирую, – процедил я сквозь зубы.

– А-а-а! Ну, тогда другое дело, – согласился царевич, но каждый раз, пробегая мимо, странно на меня поглядывал.

Наконец, необходимые пожитки были вынесены из избы, и Слава обреченно сказала:
– Давайте будем доставать. Избушка-избушка, выкапывайся!

Изба покряхтела, достала сперва одну ногу, потом другую и завалилась на бок с жутким грохотом. Покатились старые прогнившие брёвна. Я подбежал и достал из ямы меч. Выхватил его из ножен – сталь клинка блестела, как новенькая. Берегись, Змей Горыныч! Как говорил мой учитель с востока, меч – это душа самурая. Я принял боевую стойку и выполнил несколько приёмов стиля «Нападающий тигр». Когда меч вернулся в ножны, я увидел, что Иван-царевич стоит с широко открытым ртом.

– Ну, ты силен! – сказал он.

Попыток попросить у меня меч он не предпринимал, ограничившись своей дубиной.

– Кто-нибудь подумал о том, как мы, собственно, во дворец-то попадём? – спросила Всеслава, скорбно стоя над развалинами своего дома.

– Я, я подумал! – выбежал вперёд Иван-царевич.

– Надо же, оказывается, царевичи тоже думать умеют, – вполголоса пробурчал я.

– Я знаю секретный ход! – Иван торжествующе обвёл нас взглядом. – Он прямо в тронный зал ведёт. Только царям о нём известно, даже воеводе про то неведомо.

«Ага, надо будет запомнить», – решил я.

Секретный подземный ход находился неподалеку и начинался из погреба маленькой избушки, стоящей на берегу реки.

– Мой папаня сбегает сюда рыбу ловить, – пояснил Иван-царевич, раскидывая в стороны удочки и открывая дверь в полу.

Мы оказались в подземном ходу, тёмном, мрачном и сыром. В темноте я как-то незаметно для себя взял за руку Всеславу. Иван-царевич топал впереди, то и дело задевая головой низкий потолок.

Вскоре мы пришли. Иван-царевич пробасил:
– Выход прямо возле трона. Дверца чего-то не открывается. Сейчас мы под-наж-мем!

И он упёрся в дверь над головой. Мышцы на руках вздулись буграми. Иван-царевич крякнул, над нами что-то перевернулось, и дверца распахнулась. Вслед за Иваном в тронный зал вылезли мы со Всеславой.

Невдалеке лежал перевёрнутый вверх ногами Змей Горыныч, имевший неосторожность уснуть прямо на скрытой двери подземного хода. Его три головы недоуменно переглядывались, и красные маленькие глазки светились злобой. Змей вскочил на ноги, заревел и кинулся на обидчика – Ивана-царевича.

Я не успел прийти царевичу на помощь, так как дверь тронного зала открылась, и прямо на меня выбежал воевода, выхватив из-за спины огромный двуручный меч.

– Ага, Иван-царевич с друзьями пожаловал! – воскликнул он и бросился на меня.

Всеслава хотела сотворить своё волшебство, но я жестом остановил ее.

– Не надо, он – мой.

Я замер в боевой стойке в стиле «Высоко летящее облако» – меч поднят над головой двумя руками, дождался, пока воевода приблизится и…

– Банзай! – закричал я и перерубил его меч пополам.

Воевода недоуменно посмотрел на остатки меча в руках и рухнул на колени.

– Пощады! – взмолился он.

Я поспешил на выручку к Ивану-царевичу, так как в тронном зале стало довольно жарко – в самом прямом смысле этого слова. Змей Горыныч часто дышал огнём, что причиняло царевичу большие неудобства. На его рубахе зияли пропалённые дыры, а дубина приняла вид обугленного бревна, вытащенного из костра.

На моих глазах Змей Горыныч нанёс ловкий удар хвостом под коленки царевича. Тот рухнул на пол, дубина отлетела в сторону. Горыныч поднял все три головы для финального удара…

– Держи! – закричал я и кинул через тронный зал меч-кладенец.

Иван-царевич ловко поймал его за рукоять (вот уж не ожидал от него такой прыти, видимо, опасность добавила ему сноровки) и вскочил на ноги.

– Караул, убивают! – заверещал Змей Горыныч, пытаясь скрыться.

Какие там нападающие тигры и летящие облака! Иван-царевич безо всяких приемов махнул кладенцом, и хвост Змея Горыныча остался в тронном зале. Горыныч с неподобающим визгом выбил собой крышу и скрылся в неизвестном направлении.

– Эх, такой трофей пропал, – расстроено проговорил Иван-царевич.

– Меч-то отдай, – сказал я.

– Меч? – произнес Иван, глядя на оружие в своей руке. – А, ладно, бери! Спасибо, что спас!

– Пожалуйста, – буркнул я в ответ. – А где воевода?

– Да, кстати, где преступник? – Иван-царевич гневно сверкнул глазами и поднял с пола дубину.

– Ой, он сбежал! – воскликнула Всеслава, указывая на открытую дверь подземного хода.

– Ну и ладно, потом поймаем, – махнул рукой царский сын. – Я иду отца из подвала вытаскивать. Что вы в награду хотите?

«Трон», – едва не брякнул я.

Но промолчал, вспоминая вопрос Всеславы. Я представил, как буду сидеть на троне, раздавая приказы и подписывая указы. Ужас! Даже на рыбалку надо будет тайком сбегать. Может быть, оставить план возвести себя в цари на потом?

– Всеслава, – осторожно спросил я у внучки Бабы-Яги, – вот если бы когда-нибудь в будущем… отдаленном… кто-нибудь предложил бы тебе стать царицей, ты бы согласилась?

Легче, наверное, было победить ещё одного Змея Горыныча, чем задать такой вопрос.

– А кто? – поинтересовалась Всеслава. – Уж не ты ли, случайно?

– Нет, не я, – слишком поспешно ответил я и всё-таки покраснел.

– Я бы отказалась, – недолго думая, сказала девушка. – Не представляю свою жизнь во дворце. Без избушки на курьих ножках, леса и тайн, оставленных бабушкой. И, в конце концов, люди часто приходят ко мне за помощью. Как же я смогу им помогать, если буду царицей? Разве царица может заниматься волшебством?

Я слегка приуныл.

– Но, если кто-нибудь другой – не царь, – между тем продолжила Всеслава. – Кто-то очень похожий на молодого сына Кощея Бессмертного когда-нибудь, в далеком будущем, предложит мне стать его невестой…

Я встрепенулся.

– То я отвечу, что подумаю, – радостно закончила свою речь Всеслава.

Ох уж эти девчонки.

«Да, не может царица волшебством заниматься, – решил я про себя. – Престижа у государства тогда не будет. Соседи не поймут. Наверное, Всеславе действительно лучше в лесу жить. В избушке на курьих ножках. Ой! А избушка-то развалилась!»

– Иван-царевич, а как ты относишься к тому, чтобы в качестве награды восстановить избу на курьих ногах?

– И выдать официальное разрешение для занятия волшебством, – быстро добавила Всеслава.

– Запросто! – ответил Иван-царевич, обрадованный тем, что мы перестали вести непонятные разговоры и обратили внимание на его вопрос. – Непременно всё сделаем в ближайшее время.

– Заходите к нам в гости во дворец, будем вам всегда рады, – добавил он напоследок.

– Обязательно зайдём. Потом. Как-нибудь. После того, как изба на лесной поляне будет построена.

Уже не таясь, я взял Всеславу за руку, и мы вышли из царского дворца.