Коржик и Пчёлка

Гиневский Александр — Коржик и Пчёлка

Машины мчатся, люди идут, размахивают сумками, портфелями, и вдруг… лошадь едет. По нашей улице – живая настоящая лошадь! Вся коричневая и с гривой! Хвостом машет, гривой кивает, и дорога под ногами у неё цокает. Такой приятный звук. Сразу слышно – живая лошадь едет. А на ней дядька. Она его везёт, а он сидит и управляет. Они медленно едут. Я подбежал к ним. Иду рядом и на лошадь смотрю. Как она головой кивает и фыркает. Я шёл, шёл и нечаянно спросил:
– Дядя, это лошадь?

А дядька сердито так по сторонам смотрит, меня не замечает. Может, я ему управлять мешаю?

– Лошадь, да? – опять спрашиваю.

– Лошадь… Конь это – понятно тебе?!

– Понятно, – говорю, – а он хлеб ест?

– А ты?! – разозлился дядька.

– Ем. Только я больше с мясом люблю.

– Ну, и он ест. Ступай своей дорогой.

– Эх, жаль!.. – говорю. – Я бы ему хлеба из дома принёс, если бы знал. Может, подождёте? Я быстро сбегаю. И конь пока отдохнёт…

– Ты чего к нам привязался, а?! Вот репей… Чего тебе надо?!

– Мне бы на коня посмотреть. Ведь он живой и настоящий. Я теперь когда ещё такого увижу – может, и не увижу.

– Сказал бы сразу: прокатиться охота…

– Не-ет, ему и так тяжело, раз вы на нём сидите. Мне бы потрогать…

– Вот оно что, – сказал дядька совсем другим голосом. – А ну-ка, иди сюда.

Я подошёл. Дядька нагнулся и схватил меня за рубашку на спине. Я и опомниться не успел: сижу на коне, впереди дядьки.

– Мне тут некогда с тобой разговоры разговаривать. Поедем потихоньку, дорогой Коржика и потрогаешь, – сказал он.

– Коржик?! – удивился я. – Это его такое имя?!

– Угу.

– А вас как зовут?

– Ну, меня не так вкусно – меня Николаем.

– Дядя Николай, а Коржику не тяжело от нас двоих?

– А что ему? Это не телегу перегруженную тащить.

Я потрогал Коржикину гриву. Она вся была из толстых и очень длинных чёрных волос. Если бы Коржик захотел и помчался быстро, то грива бы развевалась.

А шея у Коржика мягкая и тёплая. Ему, наверно, приятно, когда его гладят.

– Ну, натрогался? – сказал дядя Николай.

– Нет ещё, – говорю.

– Ладно, хватит. Слезай, а нам дальше надо. – Он спустил меня на землю. – Ну, бывай!

– Я вас тут подожду, – говорю, – когда обратно поедете.

– О, брат! Мы не скоро.

– А куда вы?

– Да вот Коржика подковать надо. Через час только назад будем.

– А я успею домой за хлебом сбегать?

– Успеешь. Только ты уж лучше захвати сахара кускового.

Я помчался домой. Набрал сахара и хлеба. Выбегаю на улицу, а мне навстречу Вадька с Толькой.

– Ты что, на Северный полюс собрался?! – кричит Вадька.

– Нет, – говорю.

– Не ври! Я вижу: вон как хлебом запасся!

– Это для Коржика.

– Для какого ещё Коржика? – удивился Толька.

Тут я им всё и рассказал.

– Вовка! – говорит Вадька. – Ведь мы тоже можем взять для Коржика хлеб и сахар!

– Ведь это же лошадь, ведь ей же надо много! – обрадовался Толька.

– Правильно! – говорю. – Давайте! Только Коржик – это не лошадь, а конь.

И вот мы стоим с хлебом и сахаром. Мы стоим на нашей улице, смотрим, как мчатся машины и автобусы. И нам совсем не интересно, куда это они все едут. Ведь мы ждём Коржика и дядю Николая.

– Я его вперёд вас увижу – у меня зрение очень хорошее, – говорит Толька. – А ещё я длиннее всех.

– Сказал тоже… может, я вперёд. Я его узнаю за километр, – говорю.

Вадька толкнул меня:
– Чего спорите?! Вы лучше смотрите, а то с вашим зрением только прозеваем.

У меня в руке было два куска сахара. Мы так долго уже стояли, что сахар начал таять. И даже пальцы от этого стали липкие.

Мы и не заметили, как на нашей улице зажёгся свет. В небе появились звёзды, а Коржика всё не было.

– Что же это его нет? – сказал Вадька.

– Давайте съедим по одному кусочку сахара, ведь он всё равно тает, – предложил Толька.

Мы съели по кусочку сахара, а Коржика всё не было. И когда мы съели по пять кусочков, мы пошли домой.

Я уже совсем не думал про Коржика. Только во сне два раза его видел и разговаривал с ним и дядей Николаем про лошадиную жизнь.

И вот однажды прибегает ко мне Толька. Я дома был.

– Вовка! – кричит. – Ты здесь сидишь, а у магазина, может, Коржик стоит и ждёт, когда его угостят сахаром!

– Коржик?! Не может быть!

– Кто же ещё?! Забыл, что ли?! Бежим!

– Бежим!

Подбегаем к магазину.

– Коржик! Коржик! – закричал я, потому что увидел и сразу узнал его. Конечно, это был он – коричневый и с чёрной гривой. Только он стоял, смотрел в землю и будто не слышал, как я ему кричу. Может, он меня забыл? А может, он просто устал, потому что к нему была прицеплена телега на таких толстых резиновых колёсах? Конечно, он устал. Конечно, он меня узнал и тоже обрадовался, только про себя.

Мы стали угощать Коржика. Он брал у нас хлеб прямо с ладоней. И губы у него были такие мягкие и тёплые. А на нижней губе несколько жёстких волосков. От них моей ладошке становилось немного щекотно.

Толька прыгал от радости, что Коржик берёт у него хлеб и сахар и совсем не кусается.

– Глупый, – сказал я, – зачем же он будет кусаться, если ты его угощаешь как друга.

– Зачем, зачем… Вон у него какие зубы!

– Такими зубами, если хочешь знать, очень здорово пережёвывать пищу.

У нас кончился хлеб и сахар, и мы стали гладить Коржика по лицу. Коржик уткнулся мне прямо в шею. Я стоял и не шевелился. Я стоял и чувствовал, какой он весь тёплый и живой.

– Вовка, вы там шепчетесь, – сказал Толька, – а тут муха хочет укусить Коржика в глаз.

Я посмотрел – и правда. На длинной ресниченке Коржика, как на веточке, сидела муха. Толька стал изо всех сил дуть, чтобы её согнать. Муха испугалась ветра и улетела, а мы с Толькой стали смотреть Коржику в глаз. Он был большой и тёмный. Он был весь, как тёмная, глубокая вода. И ещё в Коржикином глазу мы увидели себя, как мы стоим рядом, и у Тольки – рот до ушей.

– Ну, чего уставились?! – услышали мы вдруг.

Это был не дядя Николай, а какой-то совсем незнакомый дядька.

– Муха хотела укусить Коржика в глаз, а мы её согнали. Вот, – сказал Толька.

– За муху спасибо, – дядька стал поправлять ремни на Коржике, – только мою лошадь зовут Пчёлка.

– Какая Пчёлка?! А где Коржик?!

– Не знаю, где ваш Коржик. Садитесь – прокачу.

– А она у вас подкована? – спрашиваю.

– А ты как думал. На неподкованной ездить – значит, лошадь не жалеть.

Но мы с Толькой не сели. Мы пошли домой.

– Эх… не Коржик оказался. А я-то думал…

– Ну и что, что не Коржик?! Пчёлка – тоже замечательная лошадь! – сказал Толька. – И как похожа на него – почти Коржик. Ведь правда?

– Правда…

– И чего ты расстраиваешься? Я вот с одной Пчёлкой подружился, а ты ещё и с Коржиком. Тут радоваться надо, что так повезло – сразу две лошади…

– Толян, как ты думаешь, может, дядя Николай работает с Коржиком в другом месте? Может, ещё и к нам приедут?..

– Конечно! Я как увижу – сразу тебе скажу.

– Интересно, дядя Николай подковал Коржика?

– А ты как думал?! На неподкованной ездить – значит, лошадь не жалеть. Сам же слыхал, – сказал Толька и положил руку мне на плечо.