Интервью с Мюнгхаузеном
Соломко Наталья — Интервью с Мюнгхаузеном
Рубрика: Героическое интервью
Очередное «героическое» интервью корреспондент Вася Перышкин передал Главному Редактору через Ответственного Секретаря редакции Наташу Соломко, которая постоянно переписывала Васины каракули.
– А где сам Вася? – нахмурился Главный Редактор.
– Понимаете, – засмущалась Наташа, – Я его дверью прищемила… Немножко и нечаянно…
– Ты совершенно Безответственный Секретарь! – вскричал Главный Редактор. – Как же он пойдет за следующим интервью?!
– Я же его не насовсем прищемила, только кусочек ноги. Он сказал, что машина времени стоит в гараже недалеко от его дома и –следующее интервью он сдаст во время.
– Ну, смотри, – вздохнул Главный Редактор и сел читать интервью Васи Перышкина.
Барон Мюнхгаузен, который никогда не врал
Достопочтенный господин барон, вот уже двести лет весь мир восхищается замечательными приключениями, о которых Вы поведали столь удивительно правдиво, что просто дух захватывает. Ваша склонность к вра… ну, скажем, к фантазированию всем хорошо известна. Но не могли бы Вы хоть раз в жизни не… Ну, в общем не делать того, чем Вы так знамениты, а рассказать нашим читателям правду о себе – настоящем, а не книжном господине Мюхгаузене, в ХVIII веке проживавшем в небольшом немецком городке под названием Боденвердер…
–Я всегда говорю только правду, сударь.
Господин барон, но Вы же обещали! А сами сразу начинаете… Скажите, как Вас звали на самом деле?
– Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен.
Значит, писатель Рудольф Распэ описал все очень точно и даже Ваше имя не поменял?
– Сударь, человек, которого Вы только что изволили назвать писателем, на самом деле – негодяй, мошенник, враль и к тому же подлый трус! Он оболгал меня.
Вы хотите сказать, что Распэ что-то досочинил сам?
– «Что-то»! Не что-то, сударь, а абсолютно все! В этой скверной, отвратительной книжке, которую он написал, нет ни слова правды. Так и передайте вашим читателям: ни словечка!
Неужели?
– Вы мне не верите… И никто не верит с тех пор, как вышла эта книжка. Но, клянусь честью, что я, барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен, к этим глупейшим небылицам не имею ни малейшего отношения! Распэ все сочинил сам. Кроме моего имени. Этот негодник выставил меня на посмешище всему свету! Если бы только меня – он опорочил славное имя старинного рода Мюнхгаузенов! Знаете ли вы, сударь, что мои предки были рыцарями-крестоносцами! Да и вообще Мюнхгаузены – имя в Германии почтенное и серьезное. К примеру, знакомо ли Вам такое название – Геттинген?
Конечно, господин барон. В начале XIX века многие русские студенты отправлялись изучать философию не куда-нибудь, а именно в знаменитый на всю Европу Геттингенский университет.
– К сожалению, там учились не только русские студенты, но и этот проходимец Распэ. Но дело не в этом…
В чем же?
– В том, сударь, что университет этот был основан Герлахом Адольфом фон Мюнхгаузеном. Между прочим, моим близким родственником. И сам я ни разу за всю долгую жизнь не осрамил наше родовое имя. Не скрою, имя барона фон Мюнхгаузена часто упоминалось в России. Но где? В боевых реляциях! Да и в наградных, не скрою, тоже.
Вот видите, значит, Вы на самом деле бывали в России. А говорите, что в сочинении Распэ нет ни слова правды.
– Я, действительно, прожил в России много лет. И хотя Вашим читателям, сударь, наверно удивительно будет узнать, что немецкий барон был русским офицером, но так оно и было. Я сражался на стороне русских против турок и шведов и был отмечен наградами за проявленную храбрость. Но я никогда не въезжал в славный город Санкт-Петербург бешеным галопом в санях, запряженных волком…
Как же Вы попали в Россию, господин барон?
– Это случилось действительно зимой 1738 года. Я был совсем мальчиком и прибыл в столицу России, чтобы присоединиться в качестве пажа к свите принца Антона Ульриха Брауншвейгского, тоже почти мальчика. Русская императрица избрала его женихом для своей племянницы принцессы Анны Леопольдовны. Увы, царствование их оказалось недолгим, а судьба печальной… Надо признать, что мне в России повезло намного больше, чем бедняге Антону-Ульриху. Как только принц прибыл в Россию, Ее Величество издала указ о переименовании бывшего Ярославского драгунского полка в Брауншвейгский кирасирский. Императрица Ваша, как известно, благоволила больше ко всему иноземному, чем к русскому…
Кто же это? Как звали эту императрицу?
– Вы что же, сударь, родной истории не знаете?
Я-то знаю, но вот наши читатели…
– Так пусть Ваши читатели заглянут в свой учебник истории и выяснят, кто правил Россией в 1738 году. Я же продолжаю свое повествование, которое, обратите внимание, ничуть не похоже на то, что рассказывал от моего имени этот Распэ. Итак, Антона Ульриха назначили шефом этого полка и дозволили принимать в оный иноземцев, годных к службе, кои изъявляли на то свое желание. Разумеется, я немедленно изъявил такое желание и вступил в полк. Ах, сударь, у моего полка была чудесная форма! Я ходил по Петербургу в лосином колете, красном камзоле и таком же красном плаще, с подбоем из синей байки, а в косу парика была вплетена черная муаровая лента. На ботфортах звонко звякали шпоры, на боку у меня висели шпага и патронная лядунка из черной кожи с медными овальными бляхами и вензелем императрицы. А во время боевых действий полагалась еще вороненая железная кираса на грудь.
Оказавшись в столь юном возрасте вдали от родителей и родины, Вы не скучали?
– Конечно, скучал. Но мне нравилось в России. В мое время мальчики не держались за матушкину юбку и рано становились военными. Они не только мечтали о сражениях и славе – они на самом деле участвовали в сражениях и добывали себе славу.
Вам, наверное, рано довелось понюхать пороху, господин барон?
–Увы, не слишком. Мне было уже 18 лет, когда в чине лейтенанта я отправился вместе с русской армией в поход против шведов. Как я воевал, рассказывать не стану.
– Но почему же?
– Чтобы не прослыть Мюнхгаузеном. Скажу только, что через несколько лет я получил повышение по службе и чин ротмистра. А патент на этот чин был подписан собственноручно императрицей Елизаветой Петровной, и в нем говорилось:
«Известно и ведомо да будет каждому, что Мы, Елисавет Первая, Божией милостью Императрица и Самодержица Всероссийская, Иеронимуса Мюнхгаузена, который Нам почтением служил, для ево оказанной к службе ревности и прилежности, в Наши ротмистры 1750 года февраля 20 дня всемилостивейше пожаловали и учредили, повелевая всем помянутого Иеронимуса Мюнхгаузена за Нашего ротмистра надлежащим образом признавать и почитать; напротив чего и Мы надеемся, что он в сем ему от Нас пожалованном новом чине так верно и прилежно поступать будет, как верному и бодрому офицеру надлежит».
Почему же Вы, получив чин, вернулись в Германию?
– Так вышло, сударь, что я влюбился. В жизни мужчины есть не только война, но еще и любовь, семья. А я как раз женился на прекрасной Якобине фон Дунтен из Лифляндии. Сами знаете, женщины не любят, когда мужчины воюют, им нужен семейный очаг. И тут с ними лучше не спорить. Моя Якобина – чудесная, добрейшая жена, но если что не по ней… В общем, мне пришлось выйти в отставку и покинуть Россию.
Вы часто ее потом вспоминали?
– О, постоянно. Какая у вас замечательная охота! Это я люблю… Какие у вас отличные лошади и собаки! А лисицы, волки и медведи, которых в России такое изобилие, что ей может позавидовать любая другая страна на земном шаре.
Так Вы, оказывается, и в самом деле заядлый охотник?
– Да, но я никогда не стрелял в оленей вишневыми косточками! И вот посудите сами, сударь… Много лет я тихо и счастливо жил себе в родовом имении в Бодэнведере, охотился, вспоминал о России, принимал гостей… И вдруг на старости лет такое безобразие: в наш городок стали просто-таки толпами приезжать праздношатающиеся гуляки… Они бродили вокруг моего дома и сада, глазели, показывали на меня пальцами и хохотали. Моим слугам пришлось бросить все дела, день и ночь охранять дом и отгонять любопытных. Сначала я не мог понять, в чем дело, но потом мне стали приходить письма со всех концов Германии. И притом – самого оскорбительного содержания, меня обвиняли в том, что я хвастун и враль, каких свет не видывал. Меня, сударь! Человека, который верен законам чести и не лгал никогда и никому! Мои домашние скрывали от меня ужасную правду, но, наконец, кто-то из слуг дал мне эту гадкую книжку. Ах, сударь, когда я прочитал, какие глупости заставил меня вытворять сочинитель, какие плести небылицы, я был в ярости. И хотя я был уже далеко не молод, единственным моим желанием было немедленно вызвать негодяя на дуэль.
Вы стрелялись или дрались на шпагах?
– Я бы убил его, не задумываясь, уж поверьте. Но этот бессовестный врун остался жив. Увы мне!
Что же Вам помешало, господин барон?
– Некого было вызывать на дуэль – сочинитель пожелал остаться неизвестным. Мое имя он выставил на посмешище, а свое подписать «забыл».
Действительно, некрасиво.
– И это – вовсе не единственная его проделка. Увы, сударь, жизнь Рудольфа Распэ была полна приключений, и притом вовсе не таких фантастических и смешных как те, что он приписал мне. В 1775 году полиция разослала такое оповещение во все земли Северной Германии: «Задержать и арестовать Рудольфа Распэ, бывшего тайного советника, находившегося на гессенской службе, среднего роста, лицо скорее длинное, чем круглое, глаза небольшие, нос довольно крупный с горбинкой, острый, под коротким париком рыжие волосы, носит красный мундир с золотым кантом, походка быстрая».
Вот это да! Что же он такое натворил?
Он служил библиотекарем и хранителем коллекции древностей у ландграфа Фридриха Второго и был обвинен в недостаче на сумму 4-5 тысяч талеров. Его должны были арестовать, но накануне он сбежал. Однако, через несколько дней Распэ арестовали и в сопровождении полицейского чиновника повезли к ландграфу. Его ожидали позор и тюрьма. Но он снова сбежал. На этот раз он пропал, как в воду канул, не оставив на своем пути никаких следов, кроме старинной золотой монеты из коллекции ландграфа, которой он расплатился в Гамбурге, и которую позднее полиция обнаружила у гамбургского ростовщика… Покинув Германию, Распэ поселился в Англии. Именно там он и учинил эту злую шутку – написал и издал книжку о бароне Мюнхгаузене. Вскоре ее напечатали и у нас, в Германии. Тут и начались мои несчастья…
И чем же эта история закончилась?
– Ничем, сударь. Ведь я был уже стар. Жена моя вскоре умерла. Я остался один, и, всеми осмеянный, доживал жизнь в печали. Детей у меня не было, рассказать правду о жизни барона Мюнхгаузена было некому. И в глазах потомков я оказался хвастуном и вралем.
А что же было дальше с Распэ?
– Тоже ничего хорошего. Он посмеялся надо мной, но это не принесло ему ни денег, ни славы, ни удачи. Он так никогда и не вернулся в Германию, где у него были дом, жена, дети, и много лет в тоске скитался по Англии. Ему было пятьдесят восемь лет, когда он умер. Могила его затерялась среди Килларнийских болот, и только запись в приходской книге церкви св. Марии напоминает о Рудольфе Распэ, авторе всемирно известной книги «Приключения барона Мюнхгаузена»….
Каракули Васи Перышкина переписывала Наташа Соломко
